— Машина времени, — сказал Гэллегер, нажимая кнопки алкогольного органа. — Надо же! И зачем я все это сделал?

— Они ни в чем не могут тебя обвинить, — заметил дед.

— Правосудие стоит дорого. Если я не найду хорошего адвоката, мне конец.

— А разве суд не может дать тебе адвоката?

— Может, только мне это не поможет. Юриспруденция в наши дни похожа на игру в шахматы: требуется сотрудничество множества специалистов, чтобы изучить все возможные подходы. Меня могут приговорить, если я пропущу хоть один крючок. Именно адвокаты контролируют политическую власть, дедушка. Есть у них и свои лоббисты. Вина и невиновность ничего не значат по сравнению с хорошим адвокатом. А это требует денег.

— Деньги не понадобятся, — сказал толстый либль. — Когда мы завоюем мир, то введем свою денежную систему,

Гэллегер не обратил на него внимания.

— Дед, у тебя есть деньги?

— Нет. В Мэйне мне немного нужно.

Гэллегер окинул взглядом лабораторию.

— Может, что-нибудь продать?.. Этот тепловой излучатель… хотя нет. Мне крышка, если кто-нибудь узнает, что он у меня есть. Надеюсь, Кэнтрелл никому его не покажет. Машина времени… — Он подошел к загадочному агрегату и осмотрел его. — Жаль, не помню, как она действует. И на кой черт…

— Но ведь ты собрал ее сам, разве нет?

— Ее собрало мое подсознание. Оно любит такие фокусы. Интересно, зачем тут этот рычаг? — Гэллегер проверил его. Ничего не произошло. — Все это так сложно. Если я не узнаю, как она действует, значит, не смогу на ней заработать.

— Вчера вечером, — задумчиво произнес дед, — ты кричал о каком-то Хеллвиге, который что-то тебе заказал.

Глаза Гэллегера вспыхнули, но ненадолго.

— Помню, — сказал он. — Это полный нуль с манией величия. Он жаждет славы и сказал, что даст мне кучу денег, если я ему это обеспечу.

— Ну, так валяй!

— А как? — спросил Гэллегер. — Я мог бы изобрести что-нибудь и отдать ему, чтобы он выдал за свое, но ведь никто не поверит, что такой болван, как Руфус Хеллвиг способен на большее, чем сложить два и два. А может, даже это выше его сил. Впрочем…

Гэллегер сел к видеофону, и вскоре на экране появилось жирное белое лицо. Руфус Хеллвиг был чудовищно толстым лысым мужчиной. Больше всего он походил на идиота в крайней стадии монголизма. Деньги обеспечили ему власть, но, к величайшему его сожалению, не позволили добиться всеобщего уважения. Никто им не восхищался, над ним просто смеялись, поскольку кроме денег у него за душой не было ничего. Некоторые магнаты относятся к этому спокойно, но Хеллвиг был не из таких. Сейчас он смотрел на Гэллегера волком.

— Что-то придумали?

— Да, работаю над одной вещью. Но это дорого стоит, и мне нужен аванс.

— Ага… — сказал Хеллвиг неприятным тоном. — Аванс. Но вы уже получили один на прошлой неделе.

— Может, и получил, — согласился Гэллегер. — Не помню.

— Вы были пьяны.

— Да ну?!

— И цитировали Хайяма.

— Что именно?

— Что-то о весне, уходящей с розами.

— Значит, точно был пьян, — печально признал Гэллегер. — На сколько я вас раскрутил?

Хеллвиг назвал сумму, и конструктор убито покачал головой.

— Деньги утекают у меня между пальцами, как вода. Ну ладно, дайте мне еще немного.

— Да вы спятили! — рявкнул Хеллвиг.