— О! Черт, как холодно!

Он смеется, медленно ослабляя хватку, будто боится, что могу упасть. Вероятно, могу, я ужасно себя чувствую. Хватаюсь за край стола, чтобы не свалиться, и сквозь прикрытые веки наблюдаю, как Джесси открывает почти все шкафы на кухне, прежде чем находит тот, в котором стоят стаканы.

— Не знаешь, где держишь собственные стаканы?

Он роется в ящике стола и достает оттуда белый пакетик.

— Еще запоминаю. Экономка пыталась мне объяснить, но я был несколько рассеян.

Джесси разрывает пакетик и высыпает содержимое в стакан. Мускулы на его спине перекатываются, пока он достает из холодильника бутылку воды, быстро наполняет стакан и возвращается ко мне.

— «Алка-Зельтцер». Решит проблему в течение получаса. Пей.

Я протягиваю руку, чтобы взять у него стакан, но движения никак не могут совладать с сигналами мозга. Не говоря ни слова, он встает между бедер и подносит стакан к моим губам. Я жадно глотаю.

— Еще?

Отрицательно качаю головой.

— Больше никогда не буду пить, — бормочу, падая ему на грудь.

— Было бы здорово. Ты очень любишь спорить, когда пьяная. — Он гладит меня по спине.

— Да?

Я этого не помню.

— Да, обещай мне, что ты не окажешься в таком состоянии, когда меня не будет рядом, чтобы я мог за тобой присмотреть.

— Мы поругались? — спрашиваю. Помню спор в туалете, но после этого мы вели себя дружелюбно.

Он вздыхает.

— Нет, я ненадолго подчинил тебя своей воле.

— Должно быть, это оказалось трудной задачей, — сухо отвечаю я.

Джесси протягивает руку и щелкает бретелькой моего лифчика.

— Так и было, но ты стоишь этих усилий.

Он обращает лицо ко мне, целуя мои волосы, прежде чем отодвинуться и сосредоточить взгляд на моем полуобнаженном теле.

— Люблю, когда на тебе кружева, — тихо говорит он, проводя пальцем по краю моих трусиков. — В душ?

Я киваю на его плече, хватаюсь за него руками и ногами, и он стаскивает меня со стола.

Меня несут обратно через пентхаус, наверх в ванную, и ставят на ноги перед душевой кабинкой. Ненадолго остаюсь одна, пока Джесси включает душ. Чувствую себя неуверенно. Как только он снова оказывается передо мной, я плюхаюсь ему на грудь.

— Ты ведь жалеешь себя? — Он поднимает меня и усаживает на туалетный столик. — У меня остались приятные воспоминания о том, как ты здесь сидела.

Я хмурюсь, но потом понимаю... здесь в день открытия «Луссо» произошел наш первый секс. Смотрю в зеленые глаза, взирающие на меня сверху вниз.

— Наконец-то я там, где ты хотел меня видеть?

Он кладет ладонь мне на щеку.

— Это должно было случиться, Ава. — Взяв зубную щетку, Джесси выдавливает на нее пасту, опускает под кран и приказывает: — Открой рот.

Он начинает осторожно чистить мне зубы, свободной рукой поддерживая за подбородок. Наблюдаю, как Джесси сосредоточен на маленьких круговых движениях в полости рта, когда ко мне возвращается откровение, снизошедшее на меня на танцполе, — тот момент, когда я наконец призналась себе, что определенно влюбилась в этого мужчину. Я не была так уж пьяна, когда это маленькое осознание врезалось в мой пропитанный вином мозг. Моя цель избежать именно этого была основательно растоптана. Я влюбилась в это самонадеянное, властное, богоподобное создание.

Вот ведь черт! Протягиваю руку, обхватывая заросшую щетиной щеку, и его глаза устремляются на меня, а губы слегка приоткрываются. Он перестает двигать щеткой и поворачивается лицом к моей ладони, нежно ее целуя. Да, я люблю его. О боже, что же мне теперь делать?

— Сплюнь, — тихо говорит мне в ладонь.

Отнимаю руку от его лица и наклоняюсь над раковиной, чтобы избавиться от зубной пасты, а затем снова поворачиваюсь к нему.