Учитывая то, что он со мной вытворял, предполагаю, что ответ будет отрицательным, но поскольку это похоже на проблему, стоит спросить.

— Нет, не думаю. — Джесси не отрывает глаз от дороги. — Моя проблема — это твоя проблема.

Я хмурюсь.

— У меня никаких проблем нет.

Он поворачивает ко мне свое красивое лицо с восхитительным пылающим взглядом.

— Тогда перестань спрашивать.

Откидываю голову на спинку сиденья и раздраженно смотрю, как мимо нас проплывают сельские пейзажи. Его возраст меня нисколько не беспокоит — во всяком случае, сейчас. Не думаю, что нечто может изменить мое мнение об этом.

Я поворачиваюсь к нему.

— А твои родители?

Прямая линия, в которую превращаются его губы, заставляет меня немедленно пожалеть о своем вопросе.

— Я с ними не вижусь. — У него пренебрежительный тон.

Откидываюсь назад и больше ничего не говорю. Его презрение подпитывает мое любопытство, но еще заставляет закрыть рот.

Мы подъезжаем к «Поместью», и Джесси жмет кнопку на приборной панели, открывая ворота. Когда мы въезжаем во двор, я вижу Здоровяка Джона в обычном черном костюме и солнечных очках, выходящего из «рендж-ровера». Выбираюсь из машины и направляюсь к Джесси, Джон кивает в знак приветствия.

— Как здесь дела, Джон? — спрашивает Джесси, беря меня за руку и ведя по ступенькам ко входу в «Поместье».

Вздрагиваю, вспоминая тот вечер, когда была здесь в последний раз. Я сбежала и не думала, что когда-либо вернусь. Но вот я здесь. Смотрю на Джесси, тот обменивается рукопожатием со Здоровяком Джоном. Он сама деловитость.

— Все в порядке, — бурчит Джон, пропуская нас с Джесси вперед, и следует за нами в ресторан. Удивляюсь тому, как тихо в отеле в десять утра в воскресенье. Разве сейчас не время для завтрака?

Джесси останавливается и поворачивается ко мне.

— Что бы ты хотела на завтрак? — Он даже со мной разговаривает по-деловому.

— Не стоит беспокоиться. — Я пожимаю плечами. Чувствую себя неуютно и начинаю жалеть, что не осталась на диване с огромной кружкой кофе и пуховым одеялом. И вообще, что я буду делать, пока он работает? Выражение его лица смягчается.

— Что тебе нравится?

Ну, это легко.

— Копченый лосось.

— На рогалике? — спрашивает он, и я киваю. — Кофе?

— Да, спасибо.

— Скажи, какой кофе ты пьешь?

— Капучино, крепкий. Без шоколада и сахара.

— Позавтракаешь в моем кабинете.

Я пожимаю плечами.

— Как скажешь. — Как только эти слова слетают с моих губ, вскидываю глаза и обнаруживаю мерцающие зеленые омуты восторга и очень порочную ухмылку. Я предупреждаю: — Ни слова.

— Ава, это был не вопрос. Джон, дай мне двадцать минут. Решишь все с Питом?

— Да, сэр, конечно.

— Хорошо. Принеси Аве завтрак в мой кабинет.

Он отдает приказы, глядя на меня горящими зелеными глазами. Меня хватают за руку и тащат через весь особняк в его кабинет. Я бегу трусцой, чтобы не отстать от него, и не успевает дверь в его кабинет захлопнуться за нами, как меня прижимают к ней спиной, сумку швыряют на пол, а платье задирают до талии.

Черт возьми! Разве он здесь не для того, чтобы работать? Он утыкается лицом мне в шею, мои руки взлетают вверх, хватая его за футболку. Я знала, что сейчас будет. Когда он сфокусировался на мне пылающими глазами, то поняла, о чем он думает. Но я все равно застигнута врасплох его неистовством. Медленное, постепенное нагнетание или жесткий, быстрый рывок — эффект все тот же. Я резко, прерывисто дышу и готова умолять.