Она уже собиралась закрыть дверь гардероба и спуститься вниз, чтобы встретиться с констеблем Коутсом, когда ее взгляд что-то зацепило, блеснув в самой глубине шкафа. Она протянула руку.

Это была маленькая коробочка, упакованная в золотую бумагу, с золотой ленточкой, завязанной сверху в сложный бант. К ней прилагался золотой конвертик. Фрея открыла его.

Для тебя, со всей возможной любовью и преданностью, от Меня.

Фрея взвесила упаковку в руке. Она была нетяжелая, ничем не пахла и в ней ничего не копошилось.

Но был этот подарок для Анджелы Рэндалл или от нее?

– Чем-нибудь порадуешь?

– Не особо. Соседи, которые оказались дома, сказали, что она всегда была любезной, предпочитала проводить время одна и что никаких гостей они у нее не припомнят… Единственное, леди из дома на углу, миссис Сэведж, сказала, что полгода назад или около того Анджела Рэндалл начала бегать.

– Да, у нее в гардеробе есть спортивные костюмы и пара новеньких дорогих кроссовок для бега… отличная экипировка.

– Она выходила из дома каждое утро в одно и то же время вне зависимости от того, вернулась ли она с ночной смены или только проснулась.

– И куда же она направлялась?

– Обычно она поднималась на Холм, только если было не слишком влажно, тогда она бегала внизу, по дороге.

– И когда миссис Сэведж последний раз ее видела?

– Она почти уверена, что в то самое утро, когда Анджела вернулась с последней смены, на которой, по словам миссис Эштон, она появлялась… Миссис Сэведж с тех пор не видела ни ее, ни каких-либо признаков активности в доме. Она думала, что та уехала.

– Она видела, как Рэндалл вернулась с пробежки тем утром?

– Она не помнит, но говорит, что не сидит дома безвылазно… Миссис Сэведж три раза в неделю уходит из дома утром, чтобы сесть на ранний автобус и навестить дочь или сходить на ярмарку выходного дня… так что Рэндалл могла вернуться домой незамеченной.

– Или не вернуться. Еще что-то?

– Нет.

– Ладно, давай возвращаться. Мне нужно открыть подарок.

После возвращения она проверила последние отчеты. Данные Анджелы Рэндалл занесли в базу данных пропавших людей, а ее описание уже распространили по госпиталям.

Помимо всего прочего, Фрея рассчитывала найти в доме хотя бы сравнительно недавнюю фотографию для незамедлительного размещения на официальном сайте Полицейских сил графства. Таковой там не оказалось, как и никаких новых сведений.

– И тела нет, – сказал инспектор, проходя мимо ее кабинета.

– Будет.

– У тебя предчувствие?

– Кажется, у нее была довольно одинокая жизнь… Если бы я жила в таком стерильном ящике, как этот, и, что очевидно, не имела бы ни одного друга или любимого человека на всем белом свете, я бы бросилась под поезд.

– Из-под которого ее бы вытащили уже несколько дней назад.

Фрея снова придвинула к себе посылку.

Для тебя, со всей возможной любовью и преданностью, от Меня.

– Так что я оставлю тебя, чтобы ты ее открыла.

Фрея колебалась. Прийти в дом Анджелы Рэндалл, даже рыться в ее ящиках и шкафах – это была работа; она не чувствовала, что вторглась в чью-то частную жизнь, потому что в этом доме не было ничего настолько личного или интимного, чтобы заставить ее почувствовать, будто она что-то вынюхивает. Поиск контактного лица, или адреса, или какой-то другой подсказки для ответа на вопрос, куда могла отправиться женщина, был рутиной. Но открыть эту так помпезно запакованную посылку казалось нарушением приватности: чем-то, против чего Рэндалл стала бы сильно возражать.