Вероятно, борясь с искушением оставить барахло дома, киндыр начинает разбирать шкафы и выносить их на помойку. В результате после каждой генеральной уборки половина вещей оказывается без места и распихивается по коробкам, которые в конце концов складываются в кладовку.

— Что же ты ничего не выбросил? — спрашиваю я, спотыкаясь о расставленные в коридоре словно препятствия для бега, неработающие мониторы. — Зачем тебе 8 мониторов? Тем более, что все они давно сдохли!

— Это ты виновата! — провозглашает голосом обвинителя киндыр. — Ты меня в детстве приучила ничего не выбрасывать…

После нескольких дней альпинистских упражнений и ходьбы с препятствиями, на киндыра неожиданно нападает замечательная мысль — уехать к друзьям на недельку-другую в Москву. В глубине души он, вероятно, полагает, что гора сама по себе растворится, станет невидимой, словно Шамбала, и к тому времени, когда он вернётся, порядок наведётся сам собой.

Я думаю, вы поняли в общих чертах, почему я отношусь к генеральной уборке как к ужасу в ночи, как к стихийному бедствию, и трусливо сбегаю из дома, как только она затевается. Не дай вам Бог такое пережить.

Впрочем, я ведь вовсе и не собиралась рассказывать о генеральной уборке. Мне хотелось немного поговорить о Вяземском саде, где чувствуешь себя уютно, словно дома — не сейчас, а в лучшие времена. Но раз уж так получилось, то мы поговорим об этом саде в другой раз.