Какое-то время ничего больше не происходило. Потом появились с дюжину двуногих существ. На них были полупрозрачные скафандры, и они то ли тащили за собой, то ли перемещались на больших аппаратах. Скоро эти аппараты расположились вокруг небольшого участка на поверхности корабля. Языки пламени казались небольшими, но их поразительная яркость свидетельствовала о необычайно высокой температуре или о титанической мощи других видов излучения. Было очевидно, что ведутся срочные ремонтные работы.

В неистовстве Икстл обследовал экран, отделявший его от корабля. Но слабых мест в нем не оказалось. Энергия, питающая экран, была слишком мощной. Он ничего не мог ей противопоставить. Почувствовав это еще на расстоянии, теперь он убедился в этом непосредственно.

Работы — Икстл видел, как они сняли толстую секцию внешней обшивки и заменили ее новой, — закончились так же быстро, как и начались. Шипящее пламя сварки погасло, и агрегаты отвели от стенки и спустили в отверстие. Двуногие существа скрылись следом за ними. Широкая, ребристая поверхность корабля стала такой же пустынной, как космос вокруг.

Шок от происшедшего едва не лишил Икстла разума. Он не мог позволить им уйти от него сейчас, когда вся Вселенная раскрывалась перед ним — всего лишь в нескольких ярдах. Он вытянул вперед руки, словно хотел удержать корабль. Медленные, ритмичные удары отдавались болью во всем его существе. Мозг был ввергнут в черную яму отчаяния.

Большая дверь мягко повернулась. Один из двуногих проскользнул в узкое отверстие и побежал к месту ремонта. Он что-то поднял там и поспешил обратно, к открытому воздушному шлюзу. Он немного не дошел до него, когда увидел Икстла.

Существо замерло в какой-то странной, неустойчивой позе. В свете иллюминаторов его лицо было ясно видно за прозрачным скафандром: округлившиеся глаза и открытый рот. Потом он как бы спохватился, губы его быстро задвигались. Не прошло и минуты, как дверь снова полностью открылась и через нее выплыли несколько существ, которые стали рассматривать Икстла. По-видимому, последовала дискуссия, так как губы существ шевелились не одновременно.

В конце концов из шлюза выплыла клетка с металлическими прутьями. На клетке сидели двое, скорее всего управлявшие ею. Икстл догадался, что его хотят изловить.

Как ни странно, он не почувствовал подъема. Напротив, было ощущение, будто он принял наркотик, такая тяжесть вдруг навалилась на него. В страхе он попытался сбросить с себя оцепенение. Он должен быть настороже, если хочет, чтобы его раса, которая овладела в своем развитии почти универсальными знаниями, возродилась.

— Черт побери, да разве что-то может жить в космосе, вдали от всех галактик?

Напряженный до неузнаваемости голос прозвучал в скафандре Гроувнора.

Вместе с другими он стоял возле шлюза. Ему показалось, что этот вопрос заставил вышедших наружу людей ближе сбиться в кучку. Но ему даже такой близости показалось мало. Пожалуй, впервые с начала их путешествия необъятность вселенской тьмы так глубоко потрясла его. Он слишком часто смотрел на нее изнутри корабля, что стал к ней безразличен. Но сейчас он внезапно осознал, что самые далекие звезды из тех, на которых побывал человек, не более чем булавочные головки по сравнению с этой тьмой, простиравшейся на миллиарды миллиардов световых лет во всех направлениях.

Испуганное молчание прервал голос директора Мортона.

— Вызываю Ганли Лестера. Ганли Лестер…

После короткой паузы послышалось:

— Да, директор?

Гроувнор узнал голос главы астрономического отдела.

— Ганли, — сказал Мортон, — тут имеется кое-что для ваших астроматематических мозгов. Рассчитайте, пожалуйста, коэффициент случайности того, что двигатели «Гончей» занесли нас именно в ту точку пространства, где болтается эта тварь.