– Я видела сотворение мира?

– Да, его самое начало, чрево творения. – Казалось, этот голос идет ниоткуда и отовсюду, словно он был одновременно вокруг и внутри ее самой.

Девушка осмотрелась вокруг:

– Тот самый большой взрыв?

В ответ послышался громкий смех. Он стал золотой пуповиной, соединяющей ее с видимой глазу гармонией и мелодиями, из которых складывалась бесценная ткань бытия, сотканная из драгоценных камней огня, надежды, веры и любви.

Чрево творения расширялось. В нем была заложена неудержимая и яростная жизненная сила, но при этом оно развивалось по своим точным законам и в нем существовал свой собственный строгий порядок.

Девушке стало не по себе. Она ждала продолжения истории, ее поступательного развития, но одновременно не могла избавиться от привкуса цинизма, словно столкнулась с чем то уже давно знакомым и понятным. Начало Всех Начал, эта первая история влекла и отталкивала ее. Было ощущение, что все это она давно видела и слышала, но при этом ее не оставляло понимание, что эта история совершенно новая.

Все это было прекрасно и ужасно одновременно. Перед ее глазами появился небольшой, крутящийся в пространстве синий шар, такой хрупкий и одинокий.

– Вот здесь, из воды, крови и пыли скоро зародится жизнь! Из этого чрева скоро родится ребенок, и ты, дочь моя, будешь свидетелем его рождения. Ты Свидетель Начала Всех Начал.

Эти слова прозвучали в ушах девушки как приговор. Это были слова веры, и от них в ее душе открылась кровоточащая рана.

О, нет!

– Это мой подарок тебе, дочь моя. Подарок тебе, а также каждому мужчине и женщине, что появятся в этом новом мире.

– Нет, – твердо произнесла девушка. Это слово отравленной стрелой воткнулось в ткань бытия. – Я не свидетель. Я не хочу быть свидетелем.

И тут огни Вселенной потухли.

Она пришла в себя под нечленораздельное бормотание и какие то щелчки в углу. Она почувствовала, что лежит на кровати. Насколько мелодия Вселенной и рождения мира была радостной и приятной, настолько эти новые звуки показались ей будничными и обыденными. Было ощущение, что до этого она наслаждалась рокотом водопада, а сейчас кто то забыл закрутить на кухне капающий кран.

При этом ей было приятно очнуться.

Кто то поблизости напевал незнакомую незатейливую мелодию без слов. В горле першило, и она сделала над собой усилие, чтобы кашлянуть. Звуки мелодии прекратились, и она услышала приближающиеся шаги.

– Приходи в себя. Давай попробуем еще разок, – услышала она мужской голос.

«Это, наверное, Джон», – подумала она. На этот раз она смутно видела склонившееся над ней лицо. Его контуры были нечеткими, словно она смотрела сквозь туман или со дна океана через толщу воды. Она смотрела на темнокожего мужчину с кустистыми бровями, залысиной на лбу и короткой бородкой с серебряными прожилками седины. Появление в поле зрения этого лица вызвало прилив тошноты, и она в изнеможении закрыла глаза.

Нечленораздельное бормотание возобновилось.

Джон нежно вытер слезы с ее лица, большей частью закрытого повязкой. Она вздрогнула от прикосновения и хотела сказать, чтобы ее не трогали, но не смогла открыть рот. Подбородок крепко держала скоба, чьи металлические прутья оканчивались во рту, оставляя привкус стали. Она попыталась сглотнуть и снова почувствовала, что ее подбородок находится в железной клетке.

– Все хорошо, успокойся, – раздался мужской голос, вызвавший у нее очередной рвотный позыв. – Я понимаю, что у тебя наверняка много вопросов. Со своей стороны, могу сказать, что у меня совершенно точно очень много вопросов к тебе. Но сейчас, пожалуйста, даже не пытайся говорить, – добавил он. – Пока еще у тебя это не получится, но я надеюсь, что скоро все изменится.

Если ты меня понимаешь, – продолжал Джон, – пожалуйста, открой глаза и моргни один раз.