— Ну твой дружок явно говорит об обратном, — сообщила я, намекая на поникший мужской орган.

— Развяжи меня, и я докажу обратное.

— Тебе сколько лет?

— Двадцать.

Ясно. Что-то мне подсказывало: в таком возрасте они если и начинают свою карьеру в Ордене, то явно с низов и без всякого опыта. Не походил этот мальчик на того же самого Хана. Он мне скорее напомнил мажора, которого волею отца запихнули на чужое место. И вот он сидит, тратит деньги и не знает, что делать дальше. Не факт даже, что ему известны полезные для меня вещи. Но попробовать стоило.

Я склонилась над Леоном, который пытался высвободиться, и прошептала:

— Малыш, на мне вещи, против которых твой мужской шовинизм бессилен.

— Стерва, — сообщили мне. — Сука! Таких, как ты, мои предки сжигали пачками. И вас бы надо.

Точно. Тупой и наглый. Или просто наивный. Странно, что в Ордене есть такие. Хотя, может, он только учится?

— Милок, кто и кого сжигал, рассудит время. Меня интересуешь ты.

Я прекрасно знала, какой вид открывается Леону. Лиф, в круглом вырезе которого можно было полюбоваться грудью, плюс сама вещь Дамаль. О, она обладала просто дьявольским свойством: его владелица мастерски манипулировала чувствами других людей. И сейчас я ощущала все, что переполняло Леона. Так странно…

— Хочешь подсидеть папочку? — спросила сочувствующе, проводя рукой по лбу. Тактильный контакт усиливал эффект вещей. Леон дернул головой и вновь обозвал меня.

— Конечно хочешь, — кивнула я. — Ты сейчас до смерти хочешь сдать меня Ордену и продвинуться вперед. Ты же в самом низу, да?

— Я ученик, дура! Один из лучших!

— Мельчает Орден, мельчает. Дружок, у тебя выбор. Ты отвечаешь на вопросы и топаешь отсюда. Или продолжаешь играть в героя, и я тебе что-нибудь откусываю. Что-нибудь… ценное.

Для усиления эффекта я ткнула пальцем в нижнюю часть его тела и щелкнула зубами. И без того трусящий парень просто побелел. Видать, мозги им в плане женской злобы и коварства промывали тщательно.

— Тебя убьют, стерва!

— Пусть поймают. А вот ты в моих руках.

Меня захлестывало ощущение власти над живым существом. Вот он лежит, и я могу сделать с ним все что угодно. Вообще все!

Наверное, это чувство отразилось у меня в глазах. Потому что Леон испугался. Он был мальчишкой, пусть и натасканным Орденом. Но в теории. А я была одной из тех, о ком ему рассказывали настоящие ужасы.

— Выбор, сопляк, пора его делать.

Я это буквально прорычала и добавила:

— Честность или жизнь?

Лиф помогал мне улавливать эмоции Леона. И поправлять его, если он пытался врать.

Жаль только, что мальчишка ничего толком не знал. Его отец, судя по рассказу, был где-то в верхушках Ордена. Буквально на днях его срочно вызвали в Рим.

— Зачем? — тут же спросила я.

— Не знаю, — буркнул Леон, — мне не сказали, хотя я спрашивал.

Я почесала подбородок: м-да, пока из допроса я поняла лишь, что сердце Ордена где-то в Риме, самим Орденом управляет горстка неких Магистров, и вроде как никого во всемирный розыск не объявляли. Плюс перепуганный Леон засыпал меня сведениями о его школе, от которых меня затошнило. Господи, они не просто фанатики, они — больные фанатики.

Хан ведь тоже учился, как и Леон. Только вот… только вот за время нашего общения не показал себя одержимым идиотом. Ну или же он хорошо притворялся.

«Заткнись, — молча приказала я своему сердцу. — Потом поноешь, а пока заткнись».

— Ладно, а скажи мне, почему вы вещи Дамаль ненавидите.