А потом Советского Союза не стало.

В новой стране, в которой Кирилл вместе со всеми зажил с конца августа девяносто первого года, «афганцы» неожиданно понадобились.

Частный бизнес развивался как на дрожжах. Большие и маленькие города бывшего Союза превращались в одни сплошные базары. Харьков, само собой, исключением не был. Наоборот: близость к России давала дополнительные возможности для торговли. А если где-то появляется торговый путь, обязательно возникают и разбойники с большой дороги. Милиция самоустранилась от охраны частного бизнеса, посчитав, что чем быстрее новые буржуи и новые бандиты перебьют друг друга, тем легче будет работать правоохранительным органам.

Боевой опыт «афганцев» пригодился бизнесменам. Частные охранные фирмы, куда набирали бойцов, умеющих обращаться с оружием и владеющих техникой рукопашного боя, выстраивали клиентов в очередь. Охрана рынков, магазинов, пунктов обмена валют, банков, сопровождение грузов – везде нужны были молодые здоровые мужчины, умеющие стрелять и драться.

Устроившись в одну из таких охранных структур, Кирилл через некоторое время понял: по сути, это те же бандиты, которые охраняют чужой бизнес от таких же бандитов. И в стане вероятного противника были не только вчерашние спортсмены, но и такие же, как и он сам, воины-интернационалисты. Честно говоря, Самохвалов очень быстро перестал понимать, кто прав, кто виноват, кто свой, кто чужой, чье дело правое, а кто – беспредельщик. Не раз и не два он вместе с другими бойцами по приказу босса просто налетал на территорию, охраняемую конкурентами, и перебивал «крышу». Иногда получалось, иногда – нет.

Уже года через полтора мелкие структуры объединились и слились в крупные боевые группы. Теперь те, кто им платил, делили не ларьки и базары – они делили Харьков и ближайшие окрестности, контролировали трассы на Киев и Белгород, разбирались с непокорными, карали неугодных. Приходилось в те лихие времена и пострелять, только Кирилла Самохвалова совесть никогда не мучила. Наоборот, он считал: если во время их боевых действий не страдает мирное население, то все нормально, а полегшие с обеих сторон бойцы сами выбрали свой путь и знали, на что шли.

В Афганистан его послали, не спросив, хочет ли он этого. Там обучили стрелять по живым мишеням и выживать в тяжелых условиях. Здесь же, в новой стране, которая жила по новым правилам, никто никого не заставлял. Каждый делал свой выбор добровольно. Кто-то из ветеранов спился или скололся, кто-то занимался общественной работой, кто-то регулярно говорил красивые слова по телевизору и на митингах, кто-то пел песни и работал в кооперативах, отбиваясь с разной степенью успеха от ментов и бандитов. Он же, старший сержант Кирилл Самохвалов, считал себя наемником. Только он воевал за деньги не в далекой «горячей точке» – горячей точкой стал его родной город.

Так, по крайней мере, Кирилл воспринимал все происходящее.

Его бандитствование продолжалось до 1995 года. В феврале, как раз в день Советской армии, их тогдашний босс получил заказ наехать на некоего банкира. Его похитили, держали за городом, в подвале частного дома, и прессовали больше недели. Кирилл с ребятами охранял пленника. Непонятно как, но УБОП вычислило, где держат банкира. Освобождать его поехала группа захвата, с которой охрана вступила в короткую и яростную схватку. В результате двоих бойцов застрелили на месте, со стороны спецназовцев один был тяжело ранен. Рэкет, похищение, вооруженное сопротивление – все в совокупности тянуло на очень серьезный срок. Заказчиков, разумеется, не взяли. Непосредственный босс охранников вовремя смылся, и его нашли через полтора года аж в Курске, где убили в перестрелке. Кто именно подстрелил бойца милицейского спецназа – так и не удалось выяснить, сами задержанные бойцы валили все на убитых, и Кирилл – в том числе.