|
Для Фомы, ум не может познать оттенки чувства, и лишь после абстрагирования, в ходе обращения к воображению ( reflexio ad phantasmata ) он познает чувственные объекты140 . Человеческий ум дискур сивен, такова и эстетика видения ( visio ); это сложное действие, сложное представление об объекте. Чувственная интуиция устанавливает связь между нами и особенностями отдельного предмета, но в комплексе сопутствующих условий, которые определяют этот предмет – его положение во времени и пространстве, само его существование, – ни одно не воспринимается интуитивно. Они требуют мысленного процесса, который, собственно, и есть акт суждения. Эстетическое познание для св. Фомы столь же сложно, как и интеллектуальное, поскольку имеет тот же предмет, а именно – сущностную реальность того, что донесено энтелехией.
Иллюстрации к главе VII
28. Скульптура собора в Амьене. 1260 1280 гг.
29. Ангел из «Благовещения» собора в Реймсе. Западный фасад. Правый портал. Ок. 1240 1255 гг.
30. «Улыбающийся ангел» собора в Реймсе. Западный фасад. Левый портал. Ок. 1230 1250 гг.
31. Аркбутаны собора в Реймсе. Ок. 1211 1240 гг.
VIII. ЭСТЕТИКА ОРГАНИЗМА
1. Говоря о наследии св. Фомы, мы затрагиваем тему «эстетики организма», а не «эстетики формы», и происходит это по вполне определенной причине. Когда Альберт Великий говорит об излучении субстанциональной форты на соразмерные элементы материи, он с очевидностью мыслит форму как энтелехию, которая актуализирует потенциальные возможности материи и сливается с нею в одно целое, то есть в сущность. При этом он видит в красоте излучение материи, приведенной к единству этой организующей идеей. Напротив, тот способ, которым могут быть истолкованы концептуальные понятия ясность ( claritas ), целостность ( integritas ) и пропорциональность ( proportio ) в свете системы св. Фомы, побуждает нас заключить, что когда он говорит о форме в связи с прекрасным ( pulchrum ), то имеет в виду не столько сущностную форму, сколько сущность в целом, организм как конкретный синтез материи и формы. Употребление термина «форма» в значении «сущность» не является у Фомы Аквинского исключительным. «Форму» можно понимать и в поверхностном смысле – как очертания ( morphe ), и тогда это фигура, образ ( figura ), качество четвертого вида, количественное ограничение тела, его объемный контур141 . «Форма» – это сущность, которая, заметим это, начинает существовать, только воплощаясь в какой либо материи и выходя таким образом из состояния абстракции. В конечном счете мы подойдем к тому, что «форма» – это содержательная сторона вещи ( essentia ), то есть сущность, которая поддается пониманию и определению. Для метафизики Фомы характерно размышление о предметах в их субстанциональной конкретности. Видеть в вещах прежде всего субстанциональную форму – это ортодоксально аристотелевская позиция, находящаяся, однако, в родстве с платонизмом, стремящимся ограничить пределами чувственного идею, иногда чувственному противоположную. В подобном случае диалектика идеи и реальности предстает как диалектика вещи и ее сущности: тому, что есть (id quod est), и сущности (ens) противопоставляется что именно есть (quo est), идеальная сущность. Такое видение отличается большей критичностью, чем у тех, кто объясняет мир символически, воспринимая мистическое значение вещи как нечто более реальное, чем она сама. Это искушение уступки идеализму постоянно присутствует в онтологии сущностей, пусть даже и в скрытом виде, оно существует наряду с убежденностью в том, что способность вещи быть определяемой гораздо важнее, нежели сам факт ее бытия. |
