— Смотри, не бросаются, — тихо сказал Хамза. — Смотрят, выжидают.

— Ты им только дай повод, — возразил Виктор. — Резкое движение, шаг в их сторону.

— Не знаю, сомневаюсь. Подозреваю, что они соображают, что эти предметы у нас в руках способны убить их.

Они снова перешли на русский. Анжелики рядом не было, а на родном языке Виктору было говорить куда комфортнее. Французский он хорошо понимал и вполне сносно говорил, но, если честно, Хамза все же лучше владел русским, чем Виктор французским.

Виктор постоянно оглядывался, опасаясь, что зомби будут преследовать их. Но те так и доедали остатки магазинного товара, перестав обращать на людей внимание, как только те немного удалились.

— Ты видел их глаза? — с тревогой в голосе спросил Виктор. — В первые два дня, может, три, они просто были бешеные, а сегодня какие-то другие, задумчивые и даже умиротворенные. Столько перемен — а идет все пятый день.

— Ага, пятый день, — кивнул Хамза. — И никакого организованного сопротивления. Ох, как мне все это не нравится. Посмотри, столько машин, и никого, ни души. Бери что угодно, никто тебе не указ.

Он обвел рукой пустую улицу с одиноко стоящими машинами. Виктор вертел головами в поисках подходящего автомобиля, заодно пытаясь увидеть хоть одного нормального, не зараженного человека. Но окна и балконы были пусты. Неужели никто здесь больше не живет? Наверное, живут, но хоронятся в глубине своих жилищ и не подходят к окнам, боясь привлечь чудовищ.

— А что про их глаза, то я согласен, — продолжал Хамза. — И поведение у них меняется пугающе быстро. Они вроде бы снова становятся похожими на людей, но в то же время и нет, понимаешь? И ведь сейчас они на нас смотрели без какой-то ярости и злости, просто настороженно. У меня, если честно, возникает нехорошее предчувствие насчет всего этого.

— Предчувствие? Какое?

— Сразу скажу — я не ученый, от социологии, биологии и вообще любой науки я далек, — Хамза, как всегда, начинал свою речь со вступления. — Но я много повидал, общался с самыми разными людьми, так что какой-никакой опыт у меня есть. Ты слышал что-нибудь про коллективный разум?

— Доводилось, — кивнул Виктор.

— Так вот, эта инфекция точно активирует в них какую-то программу, некую заранее кем-то созданную последовательность действий. Поначалу идет инкубационный период, серьезная внутренняя перестройка — человек превращается в зомби, начинает махать кулаками и кусать всех подряд. Ты ведь помнишь, они нападали на всех, даже на таких же монстров. То есть кого-то заражать умышленно зомби не пытались. Все, что им было нужно — чтобы противник перестал шевелиться, и поэтому они часто убивали. Так что заражение больше похоже на побочный эффект, когда человека искусали, но не до смерти, потом шарахнули чем-нибудь по голове и он потерял сознание.

— И правда… Я думаю, что зубы они пускали в ход от того, что это какой-то древний инстинкт, хранящийся в наших генах с незапамятных времен. Укусить кого-нибудь, чтоб испугался и удрал, а если враг не бежит или бежит плохо, значит, надо с ним покончить — он либо слишком силен, либо слишком слаб.

— Именно. А сейчас все успокаивается. Они потихоньку переходят к организованным структурам — группам, или, если хочешь, стаям, и защищают территорию, которую считают своей. От всех защищают, и от нас, и от других стай и одиночек, которых, кстати, все меньше. Но при этом, если особой угрозы в нас нет, они уже не всегда готовы бросаться под пули. Точнее, еще вчера утром они это делали, хоть куда умнее, чем в первый день, а сегодня уже не хотят. Так, зыркают, скалятся, но не больше.