Пережив бурный, наполненный событиями и эмоциями трудовой день, Катя вышла из клиники в начале седьмого вместе с Ксюшей и Настей, все трое бурно обсуждали дневные происшествия. Взлом бухгалтерского кабинета, сдачу предателя отоларинголога, дальнейшую его судьбу, скандал, разгоревшийся в начальственном кабинете, кто что сказал, кто как выглядел, кто в какой последовательности туда заходил и как выходил и тому подобные глупости. Отоларингологу досталось по полной. Маргарита его мало что уволила, но заставила письменно дать признательные показания, перечислив своих нанимателей, указав полученные им суммы, а потом еще грозила сообщить вражеской стороне о его двойном предательстве. В общем, отоларингологу досталось как никому другому. Что и понятно. Сильные мира сего как-нибудь между собой договорятся, а вот мелким сошкам рассчитывать на пощаду не приходится. По словам очевидцев, отоларинголог выскользнул из клиники по-крысиному юрко, шмыгая вдоль стен и придерживаясь темных углов. Его злые бегающие глазенки говорили не столько о раскаянии, сколько о затаенной жажде мести. Но отомстить Маргарите ему явно не удастся, кишка тонка. Так что придется мелкому пакостнику довольствоваться мечтами. Катя и Настя как непосредственные участники событий дополняли историю цветистыми подробностями, Ксюша, разинув рот, с завистью смотрела на подруг, приобщившихся к великим событиям. Девчонки зарулили в знакомую кондитерскую и там просидели почти до девяти. Потом они долго шли к метро, то и дело останавливаясь у витрин, смеясь и болтая. В общем, до дома Катя добралась ближе к десяти. Никто за ней не следил, соседей с собаками тоже видно не было, и Катя рассеянно брела к дому, ни о чем особо не размышляя, а просто чувствуя безмерную усталость и желание поскорее до-браться до кровати.

Она свернула по узенькой, короткой дорожке, идущей между газонов, к своему подъезду, приложила чип к домофону и, распахнув рывком тяжелую железную дверь, ступила в плохо освещенный подъезд. Если бы она так не устала и двигалась, как всегда, энергично, то влетела бы во вторую дверь стремительно, не успев оглядеться по сторонам. Но сегодня ее движения были вялыми и замедленными, поэтому она несколько раз слабо дернула внутреннюю разбухшую от дующего из подвала влажного воздуха дверь подъезда и краем глаза заметила в темной нише под лестницей угольно-черную большущую тень. Тень шевельнулась, Катя непроизвольно вскрикнула и подалась назад, в ответ на ее крик огромная, как терминатор, тень резко выскочила из темноты и бросилась к Кате. Девушка завизжала громче, грохнула деревянную дверь об косяк и, привалившись спиной к железной двери подъезда, стала нашаривать кнопку, чтобы вырваться поскорее на улицу.

Она искала кнопку, мужик дергал заклинившую дверь. Наконец кнопка нашлась, дверь распахнулась, и Катя, не переставая визжать, бросилась прочь из подъезда. Интуитивно она повернула в сторону улицы, молясь и надеясь встретить хоть кого-то из людей, чтобы не погибать в одиночку. За ее спиной громко грохнула железная дверь, и она услышала за собой быстрый топот тяжелых ног.

Катя не была спортсменкой, но выжала из организма все возможное. Когда она, не переставая визжать, влетела в магазин, преследователь от нее уже отстал. Находящиеся в магазине несколько покупателей и кассирша с охранником, побросав свои дела, во все глаза уставились на багровую, растрепанную, едва переводящую дыхание Катю.

– На меня маньяк напал, – с трудом переводя дыхание, прохрипела она, согнувшись пополам от боли в боку.

Это немного разрядило обстановку. К ней потянулись любопытствующие граждане. Солидная, хорошо одетая дама требовала вызвать полицию, пьяненький мужичок с тремя бутылками пива, посмеиваясь, предположил, что Катя приняла желаемое за действительное.