До ушей доносится очередной крик Джойла, следом за которым слышится довольные смех Байс и я пускаю хлеб в дело. План прост — ударить по камню изнутри. Если собрать молекулы вместе, воздействуя лишь на тонкий поверхностный слой обтёсанных каменных блоков, то есть неплохой шанс заставить его расколоться. Или осыпаться крошкой… В обоих случаях, это приведёт к разрушению рун, что должно отменить действие заклинания и вывести нас из паралича. Дальше я предполагал немедленно обрушить на пузатого урода весь собранный снаружи хлеб, сначала превратив его в молекулы, но не думаю, что сейчас это получится сделать с нужной скоростью. Остаётся надеяться, что остальные успеют отреагировать до того, как толстяк осознает происходящее и нанесёт ответный удар.

Через секунду после того, как начинаю «активную фазу», чувствую, как возвращается контроль над мышцами — я снова могу управлять своим телом. Правда ни к чему хорошему это не приводит — отшатнувшись назад, я едва не падаю, уперевшись спиной в стену. Пытаюсь проморгаться, чтобы увидеть происходящее и слышу грохот винтовочного выстрела, следом за которым бьёт пулемёт Железяки. В воздухе что-то сверкает, а я наконец получаю возможность видеть — Байс, привалившись к стенке собственноручно воздвигнутого каменного бассейна, посылает в воздух потоки нот, а справа от меня то же самое делает Эйкар. Бьёт короткими очередями пулемёт Железяка и грохают винтовки призванных, но насколько я вижу, свинец не наносит Байсу практически никакого ущерба — его артефакты удерживают щит, в котором пули превращаются в пыль, вспыхивая искрами.

В комнате всё ещё есть остатки хлеба, при помощи которого я разрушил каменную кладку — тянусь к нему и снова расщепив на молекулы, завожа за спину толстяка. Правда здесь меня тоже ждёт неудача — тесто сгорает в воздухе, уничтоженное щитом, что автоматически создал артефакт.

Скривившийся Байс начинает подниматься, не прекращая сыпать нотами и бросив взгляд в сторону Эйкара, я вижу на лице старого мага обречённость — он явно выкладывается по полной, но одолеть противника не выходит. На моих глазах трижды открываются воронки порталов призыва, которые спустя доли секунды схлопываются. Все остальные заклинания тоже пропадают втуне. Единственный плюс — пузан пока тоже не смог пробить защиту бывшего призрака, но судя по перекошенному лицу Эйкара, которое постепенно заливает пот, до этого момента осталось не так много времени.

Тянусь к хлебу, который остался снаружи, одновременно доставая из кобуры «Эрстон» — ничего другого на ум не приходит. Возможно нам и не победить, но я хотя бы попробую все доступные варианты.

В момент, когда несколько шаров теста закатываются в коридор, лицо пытающегося встать толстяка искажается болью. Чуть опустив взгляд, сквозь сверкание сталкивающихся заклинаний и щитов, обнаруживаю и причину этого. Джойл, чья кровь продолжает стекать в бассейн, ещё в воздухе вспыхивая белым пламенем, дотянулся левой рукой до хьярка, выпавшего из руки Байса и сейчас всадил сталь ему в бедро. Не знаю, почему артефакты не попытались его остановить — то ли потому что он вплотную к цели, то ли по из-за того, что удар нанесён хьярком самого мага. Но факт остаётся фактом — из левого бедра пузана сейчас торчит рукоять ножа.

Это сразу влияет на интенсивность его заклинаний — количество извергаемых в пространство нот сокращается и основная работа переключается на щиты, что автоматом ставятся защитными артефактами. Из-за ярких вспышек, слепящих глаза, у меня получается только смутно рассмотреть происходящее в центре комнаты — вроде бы Джойл вытащил нож, пытаясь нанести ещё один удар. А вот толстяк вцепился в его руку, стараясь разоружить парня.