Но тогда получается, что если жить на высокой горе, время будет течь быстрее и умрешь раньше? Физики из Национального института стандартов и технологии в Колорадо в журнале «Сайенс» от сентября 2010 года утверждают, что да, и даже для живущего на верхнем этаже время ускоряется; если провести всю жизнь на 102-м этаже Эмпайр-стейт-билдинг, потеряешь аж 104 миллионных доли секунды жизни…

Но в 1915 году технических возможностей для подобных измерений не было: одна надежда на солнечное затмение. 28 ноября Эйнштейн писал Арнольду Зоммерфельду: «Только интриги жалких людишек мешают провести эту последнюю, новую и важную проверку теории… Ваш разъяренный Эйнштейн».

Жалкие людишки — воюющие политики, что не дали Фрейндлиху осуществить экспедицию в Венесуэлу, где затмение ожидалось в 1916 году. За 1915 год фронт практически не сдвинулся, огромные потери обеих сторон не дали результата, экономика Германии слабела, но немцы продолжали верить в победу. В те самые дни, когда Эйнштейн завершал ОТО, его попросили написать эссе в сборник к юбилею Гёте; предполагалось, что все напишут что-нибудь патриотичное. Обратились они совершенно не по адресу. Эйнштейн написал «Мое мнение о войне» (его опубликовали, но сильно урезав и смягчив):

«Психологические корни войны, по моему мнению, являются биологическими и основаны на агрессивной природе людей. Мы, „венец творения“, не единственные, кто так себя ведет; бык и петух превосходят нас в этом отношении. Эта агрессивная тенденция выдвигается на первый план всегда, когда разные люди или общества должны иметь дело друг с другом. Почти непременно они заканчивают спором, который перерастает в ссору и убийство… Я никогда не забуду, какую искреннюю ненависть мои одноклассники испытывали к первоклассникам из школы на соседней улице. Бесчисленные ссоры приводили к кровавым ранам. Вендетта, дуэли, само понятие „чести“ питаются из этого источника. Современные цивилизованные государства должны были бы энергично препятствовать проявлению этих примитивных инстинктов. Но везде, где два национальных государства — соседи и не принадлежат наднациональной организации, эти инстинкты время от времени создают напряженность, приводящую к войне. (Я считаю так называемые цели и причины войны довольно бессмысленными, потому что они всегда находятся, когда эмоции требуют их.)

Почему человек в мирное время — когда государство подавляет почти всю человеческую агрессивность — теряет способности и желание совершать массовые убийства, на которые он легко идет во время войны? Когда я всматриваюсь в ум приличного среднего гражданина, я вижу полутемную уютную комнату. В углу висит его святыня, на которой огромными буквами написано „патриотизм“. Обычно в этот угол не заглядывают. Человек едва ли отдает себе отчет, что эта святыня содержит оправдание звериной ненависти и убийства, которое, когда война объявлена, он покорно вынимает и использует. Вы не найдете этой штуки в моей комнате, дорогой читатель. Я был бы счастлив, если б и вы вместо него поставили книжную полку или фортепиано». Что же делать? Тут долго идут беспомощные слова — всякий должен начать с себя и прочее. А вот финал: «Зачем столько слов, когда я могу сказать все одной фразой, весьма уместной в устах еврея: „Чтите своего Господа Иисуса Христа не только словами и гимнами, но прежде всего своими делами“».