– Но как же… Вот так нахально? – даже растерялся отец.

– И-и, батенька, приписки-с! От подрядчиков до артельных: все хотят денежку малую поиметь. Я уж не говорю про тех, кто принимает строительство на самом верху! – Путеец многозначительно ткнул пальцем в небеса, словно предлагая поискать главных виновников именно там. – А еще археология проклятая…

– Вы меня вовсе озадачили, Александр Васильевич. Археология-то при чем?

– Ну как же, при строительстве то захоронение какое откроется, то и вовсе городище! Так-то места здешние тихие, никаких бродячих мертвяков или иных беспокойников. Но как чугунку тянуть начали, древности стали находить несусветные! Сами понимаете… – он понизил голос, – какую бучу поднимут Кровные, если мы Велесов камень или Макошин алтарь под насыпь закатаем. А ведь бывает, от скифов чего найдешь или киммерийцев: от такого и вовсе не знаешь, чего ожидать, изучить да обезопасить надо. С обычной мелкой нечистью здешние полицейские справляются, а вот что с находками делать, в полиции знатоков нет. Археологическая комиссия тоже: ни мычит ни телится. Одесское общество истории и древностей еще работает, да у нас энтузиасты имеются, а от Петербурга толку не добьешься. У меня все это в докладе: и про беспокойников, и про недоплату рабочим, про эпидемии от грязи да скученности. Доложу губернатору, а тот, глядишь, и до Петербурга доведет…

– Если дороги нет, как же добираются? – вернулся к насущной теме отец.

Шумное помещичье семейство грузилось в подъехавший к перрону шарабан – звонко разносились детские крики и урезонивающий голос гувернантки.

– Так местные же все, вот и знают! Кто пешком дойдет, а кто заранее телеграфировал, чтоб коляску прислали.

Митя зло усмехнулся: а чего вы ожидали, дорогой отец? Что тут, как в Петербурге, на каждом углу извозчик?

– Не волнуйтесь, спасителям сына помогу чем смогу! Вы здесь подождите, а я договориться попробую: нам, путейцам, земским чиновникам да еще полиции крестьяне телеги давать обязаны.

Инженер энергично двинулся в обход станции, к домишкам деревни. Гриша заторопился следом.

– На телеге не поеду! – процедил Митя.

Это даже не езда во втором классе, это… вовсе нечто несообразное.

– Думаешь, тут найдется что-нибудь, кроме телег? – Отец задумчиво пристукнул кончиком трости по запылившемуся сапогу. – Ступай пока на станцию, а я разберусь с багажом. – И он быстрым шагом направился в сторону багажного вагона.

Митя возмущенно фыркнул: он не городовой, чтоб ему приказы раздавать! Постоял еще на перроне, передернул плечами и нога за ногу поплелся на станцию.

Небольшое помещение было новехоньким и оглушающе пустым: лишь сам Митя да деваха в ситцевой кофте и сползшем платке, дремлющая за буфетной стойкой у погасшего самовара. Митя бросил саквояж на лавку, присел, вскочил, прошелся туда-сюда. Теперь, когда они застряли, ему впервые захотелось добраться до места. В конце концов, у многих светских людей есть имения – оттуда получали деньги на летнюю поездку в Ниццу или ругали шельму-управляющего, ежели денег присылал мало, и ехали в Крым. Некоторые даже ездили летом в само имение – в основном по приказанию старших, но ведь ездили, он сам слышал, как младший князь Волконский жаловался. Но вряд ли им приходилось при поездке переживать такие муки!

Митя втянул носом отчетливый запах дешевой махорки. Так и сорочка пропахнет! Подхватив саквояж, он выбрался на свежий воздух, чтобы… тут же торопливо метнуться в тень.

– Вы уверены, любезнейший, что вас послали за нами?

Путеец обнаружился на немощеной площади по другую сторону станции.