Еще одна, последняя попытка. Двигатель так и не ожил. Он был так же мертв, как и женщины, похороненные там, на горе.

– Черт! – Он забарабанил кулаками по рулю и уставился прямо перед собой на ветровое стекло, хотя смотреть там было решительно не на что. Стекло полностью затянулось льдом и покрылось морозным узором. – Тирни, – пробормотал он, – ты в полной заднице.

– Сейчас освобожу эти полки, и все. – Лилли сняла несколько книг с одной из полок и уложила их в коробку.

– Ты всегда любила читать, когда мы бывали здесь.

– Только здесь у меня было время почитать последние бестселлеры. Здесь меня ничто не отвлекало.

– Ну, разве что я, – пошутил Датч. – Помню, как я изводил тебя вопросами. Тебе приходилось откладывать книгу и отвечать мне.

Сидя на полу, она бросила взгляд на Датча и улыбнулась, но не поддержала разговор о том, как чудесно они проводили свободное время в своем горном убежище. Поначалу они приезжали сюда на выходные и на праздники, чтобы сбежать из Атланты, где сумасшедший рабочий ритм буквально валил их с ног.

Потом они стали приезжать сюда, просто чтобы сбежать.

Она упаковывала свои личные вещи, которые собиралась забрать с собой. Больше она сюда не вернется. Не вернется и Датч. Это последняя страница – по сути дела, эпилог – их совместной жизни. Она от души надеялась, что это последнее прощание пройдет по возможности в деловом ключе. Он же, напротив, изо всех сил старался увлечь ее за собой на аллею воспоминаний.

То ли он пытался облегчить собственную душу, поминая добрые старые времена, то ли хотел разбередить душу ей, в любом случае она решительно не желала в этом участвовать. Плохого в их совместной жизни было настолько больше, чем хорошего, что любые воспоминания бередили старые раны.

Она вернула разговор в практическое русло:

– Я сделала копии со всех документов для продажи коттеджа. Они в конверте вместе с чеком на твою половину денег.

Он взглянул на плотный конверт из коричневой бумаги, лежащий на кофейном столике, но не притронулся к нему.

– Это несправедливо. Почему я должен получить половину?

– Датч, мы уже не раз это проходили. – Лилли загнула все четыре клапана картонной коробки и заклеила ее. Хотелось бы ей с такой же легкостью покончить с этим спором.

– Дом куплен на твои деньги.

– Мы купили его вместе.

– Но без твоей зарплаты мы бы его не купили. На одну мою мы бы его не потянули.

Она подтолкнула коробку к двери, потом поднялась на ноги и повернулась к нему.

– Мы были женаты, когда купили его. Мы пользовались им совместно.

– Мы были женаты, когда занимались в нем любовью.

– Датч…

– Мы были женаты, когда ты подавала мне кофе по утрам и на тебе ничего не было, кроме улыбки и вот этого. – Он кивком указал на плед крупной вязки, брошенный на спинку кресла.

– Прошу тебя, не делай этого.

– Это моя реплика, Лилли. – Он сделал шаг к ней. – Прошу тебя, не делай этого.

– Все уже сделано. Мы занимались этим последние полгода, и теперь дело сделано.

– Ты могла бы все это отменить.

– Ты мог бы с этим смириться.

– Я никогда с этим не смирюсь.

– Это твой выбор. – Лилли помолчала, вздохнула. – Выбор всегда был за тобой, Датч. Ты не способен принять перемены. Ты ни с чем не можешь расстаться.

– Я не хочу расставаться с тобой.

– Тебе придется.

Она отвернулась от него, подтянула пустую коробку поближе к полкам и начала торопливо набивать ее книгами.