– Привет, Василий. Как дела? Занят не очень?

– Для тебя не очень, – буркнул Вася, слегка обиженный резким окончанием недавнего разговора.

– Ты можешь в «Одноклассники» залезть? Мне тут одна информация нужна…

– Могу. Что тебя интересует?

– Меня интересует, в какой школе училась Ирина Владимировна Вяземская и была ли у нее одноклассница Жанна. Имя довольно редкое, надеюсь, трудностей не возникнет.

– Сделаем, – бодро отозвался Василий. – Вяземская персона популярная, о таких «одноклассники» вспоминать любят.

– Спасибо, жду звонка, – сказала я, выключила связь и посмотрела на полураскрытое окошко за целомудренными девичьими занавесочками в розовый цветочек.

В стекла лупил зарядами мокрый снег. Огромные снежинки налипали на окна, собирались в кучки и медленно сползали с теплого стекла на карниз.

Я представила себе, как доезжаю до коммуналки троюродной сестры: ошпаренные метелью ноги напоминают оранжевые морковки, втиснутые в сапоги, бордовое лицо обветрено, губы фиолетовые… Картинка в сюрреалистических тонах.

Собираясь на свидание с Вяземской, я вовсе не предполагала, что придется мерзнуть в сугробах за городом. Каблучки, тонкие колготки и короткая шубка неплохо выглядят в Москве, где из метро в офис, из офиса в метро. Но топать по заметенным обочинам загородного шоссе… бррр, представить жутко.

Видимо, нечто уже замерзшее и почти заболевшее отразилось на моем лице, и Людмила жалобно проскулила:

– Алис, не ходи никуда, а? Оставайся. Куда ты в такую метель? Застудишься. Вороны нет, хозяйки нет, переночуешь, никто не узнает…

Я тебе свою пижаму дам. Чистенькую. Белье тоже свежее, для Алины приготовили…

В квартире моей троюродной сестры, помимо ее семьи – мужа и двоих детей, – проживали еще два соседа: матерый злющий алкоголик Валера и еще более злющая непьющая бабка Авдотья. Сказать, что после водворения по месту их законной прописки непонятной троюродной особы эта парочка устроила Маринке форменный скандал, значит сильно приукрасить действительность. Воюющая доселе парочка объединила усилия и устроила разборку с привлечением участкового – приличный молоденький старлей, надо сказать, чуть алкаша Валеру не забрал с собой, – но закончилось дело демонстративным плеванием на Маринкину половину газовой плиты и обещанием устроить «небо в алмазах» на всю ближайшую пятилетку.

Я теперь даже в туалет пробиралась тайком. Что уж говорить о законном желании помыться и отогреться с мороза в общественной ванной…

– …А завтра Сашка тебя куда хочешь довезет.

Попросим хорошенько – и в морг свозит, и обратно доставит…

Уговаривать себя дальше я не позволила. Поблагодарила Люду за ночлег и пижаму и отправилась в душевую смывать косметику.

В комнате тихонько бормотал телевизор. Но мы его не слушали. Людмила, сидя по-турецки на кровати, рассказывала о своем житье-бытье:

– Нас в семье еще трое детей. Я младшая. Мама на фабрике работает, халаты шьет, папа там же охранником на пропускной… Меня сюда тетя Римма устроила, она в другой смене, горничной… Работа не пыльная, платят хорошо…

– Если не секрет – сколько? – сонно поинтересовалась я.

Людмила назвала сумму – в долларах, – и я чуть не подскочила до потолка:

– Сколько?!?!

Девушка снова, уже горделиво, назвала сумму.

– А ты что думаешь? – сказала с достоинством. – Я тут за копейки ломаюсь? Нет, дорогая, тут все по высшему разряду.