— Да, перед Седым они не таятся, — кивнул Рубцов. — Седого они уже считают своим.

Даже в беседах с глазу на глаз Рубцов с Воловиком давно уже отвыкли называть Седого его настоящим именем — таким законспирированным и ценным разведчиком тот был. Пехотный лейтенант, который чем-то понравился Рубцову года два назад. Именно тогда у генерала родилась идея послать его в тыл врага с заданием попасть в поле зрения абвера и стать немецким агентом. Так в конце концов и произошло.

— Итак, решили! — произнес Рубцов твердо. — Связывайтесь с Карим, может, ему потребуется помощь… Подбросим кого-нибудь из фронтового резерва. Где-то в этих лесах базируется большая бандеровская банда. Возможно, именно на нее ориентируются господа из «Цеппелина».

— Это только усложнит нашу задачу, — мрачно ответил Воловик.

2

«Юнкерс» пошел на посадку, и начальник главного управления имперской безопасности Эрнест Кальтенбруннер выглянул в окно. Ничего интересного. Леса с полянами, кое-где озерца и болота… Никаких признаков человеческого жилья, и никто никогда не подумал бы, что где-то здесь, среди этих лесов и озер, расположилась ставка фюрера «Вольфшанце», где принимаются важнейшие решения рейха.

Обергруппенфюрер удовлетворенно хмыкнул. Даже он, точно зная, что пролетает сейчас над «Вольфшанце», ничего не заметил, а это свидетельствовало о безупречной работе служб РСХА, значит, его, Эрнеста Кальтенбруннера. Что ж, в конце концов, так и есть: у них все отшлифовано и отлажено, машина, так сказать, работает безотказно, и, если бы не бездарность фронтового командования, можно было бы сказать, что в третьем рейхе все отлично — жизнь строго регламентирована, каждый знает, что ему надлежит делать, нежелательные элементы и красные бунтовщики уничтожены, последние доживают свой век в концлагерях, вся страна славит фюрера.

На вытянутом жестком, всегда мрачном лице Кальтенбруннера появилось подобие улыбки: приятно, когда народ так славит своего фюрера, значит, верит ему и беспрекословно подчиняется.

«Юнкерс» приземлился. Кальтенбруннер с удовольствием спустился по трапу на землю. Увидев, как спешат к нему люди в черном, сделал шаг навстречу и выбросил вперед руку, отвечая на приветствия. Хорошее настроение не покидало обергруппенфюрера, он даже улыбнулся и двинулся вдоль бетонной полосы, ощущая, как пружинят мускулы. Пахло хвоей, Кальтенбруннеру понравился этот запах, он жадно вдохнул воздух и оглянулся.

Начальник охраны ставки, правильно поняв Кальтенбруннера, ускорил шаг и поравнялся с ним.

— Как? — коротко спросил обергруппенфюрер. Начальник охраны сразу сообразил, что интересует прибывшего. Ответил уверенно:

— Все в порядке, обергруппенфюрер, настроение заметно улучшилось, и фюрер даже вернулся к своим картинам.

Кальтенбруннер еле удержался, чтобы не пожать плечами. В принципе он не одобрял этого увлечения. Рисовать? Фюреру? Пусть бы уж просто собирал картины, как Геринг, это можно было бы понять: хорошие картины стоят бешеных денег. Но сидеть самому с кистью?..

Машина ждала обергруппенфюрера под густыми соснами, и начальник охраны услужливо открыл дверцу перед ним. На переднем сиденье расположился адъютант. Машина тронулась медленно, хотя могла за несколько секунд набрать сто километров. Но здесь негде было разогнаться — вон уже впереди первый шлагбаум и черные фигуры с автоматами преграждают путь.

Несомненно, унтерштурмфюреру, подошедшему к машине, было известно, кто именно едет в ней, кроме того, он не мог не узнать начальника главного управления имперской безопасности, но тщательно, как и полагалось по инструкции, проверил документы, только после этого вытянулся и приказал поднять шлагбаум.