Смягчившийся взгляд Франка сказал Марии, что старик не сердится на нее. После ненависти Теодора это прощение стало бальзамом для ее измученной души.

— А теперь уходите… — тихо, но твердо сказал Тео. — Дедушка устал.

— Но он хочет что-то сказать, — возразила Мария, не сводившая глаз с лица Франка.

Тот прикладывал огромные усилия, но издавал лишь нечленораздельное мычание, Марии показалось, что она услышала слово «ребенок».

— С ребенком все нормально, — сказала будущая мать, по засиявшим глазам Франка она поняла, что догадалась правильно, и положила руку старика на свой живот. — Он по-прежнему здесь. Вашему правнуку авария нипочем!

Тео оцепенел. Мария понимала, что слова «вашему правнуку» прозвучали для него вызывающе, но это ее ничуть не заботило. Она сказала правду.

Франк опустил веки, и его лицо вновь посерело. Теодор коснулся руки Марии и кивком указал на дверь. Перед уходом она порывисто наклонилась и поцеловала старика в щеку. За дверью Мария обернулась к Тео, ожидая выговора. Но выражение его лица было непроницаемым.

— Ничего не понимаю, — промолвил он по возвращении в палату Марии. — Дед лежал как мертвый. А когда появились вы — причина его горя, — он неожиданно вернулся к жизни. В этом нет никакого смысла.

— А я понимаю, — ответила Мария. — У него любящее сердце. Он не так ожесточен, как вы. Кроме того, он верит, что я ношу ребенка Макса, — не в пример вам, — и это возвращает его к жизни. — Она отвернулась, пытаясь справиться с ощущением подавленности, которое всегда испытывала в присутствии этого человека.

— А кто будет возвращать его к жизни после вашего отъезда?

— Придется вам.

— Я не смогу, — хмуро сказал он. — Это всегда было по части Малыша.

— Если вы позволите, в будущем я могу привозить к нему ребенка. Я знаю, вы думаете, что я лгу, но, клянусь…

Тео прервал ее, подняв руку.

— Вчера вечером ко мне приходили из полиции… Нашелся свидетель происшествия.

— И что же? — с вызовом спросила она.

— Я не верил, что вы говорите правду. Но, кажется, теперь придется поверить. Он подтверждает, что вы ехали в сторону имения, и… и все остальное тоже.

Мария опустилась на кровать. Внезапность этого заявления выбила ее из колеи. Она подняла глаза и увидела, что выражение лица Теодора ничуть не смягчилось. Обостренное чувство чести заставило его признать свою не правоту, но враждебность осталась непоколебимой.

— Значит, теперь ничто не мешает моему отъезду, — сказала девушка.

— Наоборот, мешает все, — резко, ответил он. — Вы носите ребенка моего брата. Теперь я должен это признать.

— Потому что я сказала правду про аварию? — сердито спросила она. — Не вижу связи.

Но они оба знали, что связь есть. Представление Теодора о Мари как о хитрой обманщице поколебалось, он больше не был уверен в своей правоте. Женщина должна была ликовать, но ощущала лишь желание оказаться отсюда как можно дальше и поскорее вернуться к себе на родину. Когда-то Мария страстно мечтала об Америке. Теперь эти мечты пошли прахом. Бежать, бежать отсюда!

— Я рада, что вы, наконец, поверили мне, — пробормотала она.