В обмен на обсидиан жители Чатал-Хьюка получали кремень из которого изготовляли кинжалы и другие орудия. С побережья Средиземного моря привозили раковины для изготовления бус, камень различных пород — алебастр, мрамор, известняк. Из него изготовлялись сосуды, бусы, подвески, зернотерки, ступки, и песты, культовые статуэтки.

Жители Чатал-Хьюка были настоящими мастерами в деле обработки камня и умели изготовлять красивые, и даже уникальные вещи. Например, отверстия в бусах они сверлили столь тонкими, что туда едва пройдет современная иголка.

Они также делали прекрасные ткани высочайшего качества даже для современности. Керамика в Чатал-Хьюке появилась довольно поздно лишь около 6500–6400 гг. до н. э. И первые их гончарные изделия страшно грубы и некрасивы и ни в какое сравнение не идут великолепными и изящными костяными, деревянными и роговыми сосудами.

В Чатал-Хьюке обнаружено более сорока святилищ, украшенных стенными росписями и глиняными рельефами. Святилища имели тот же план, что и дома, но были более красочными и более богато украшенными. Здесь почитался культ Богини-Матери, или Матери-Земли.

В Чатал-Хьюке обнаружены древнейшие в мире фрески. Это рисунки нанесенные красной, розовой, белой, черной и кремовой красками на еще сырые стены. Они датируются IV тысячелетием до н. э.

Культура Чатал-Хьюка вызвала многочисленные споры среди ученых о её происхождении. Должно быть, эти жители принесли свои уникальные технические навыки откуда-то еще. Но вот откуда, ученные не могли точно сказать. Этот уровень цивилизации не мог зародиться в каких-либо известных общинах того времени, вроде тех, что найдены в Иерихоне в долине Иордана или в Джармо на плоскогорье Курдистана. Поскольку эти общины не имели даже отдаленно схожего уровня развития культуры и ремесла.

Нельзя также сказать, что эта сложная и высокоразвитая городская культура взялась вдруг из ниоткуда в VIII тысячелетии до н. э. Ведь оседлая культура должна была начать свое развитие гораздо раньше и в каком-то другом месте. Вопрос стоит в том, где и когда?

В III–II тысячелетиях до н. э. шумеры, ассирийцы, вавилоняне часто упоминали в своих клинописных текстах страну Дилмун, или «Странужизни», которая располагалась к югу от Месопотамии, «за горькой водой», «на восходе солнца». Эта счастливая страна не знала ни болезней, ни старости, ни смерти.

«В Дилмуне, — говорит шумерская легенда, — ворон не каркает, птица «иттидду» не кричит, лев не убивает, волк не хватает ягненка… Вдов здесь нет… Нет таких, которые бы говорили: «У меня болят глаза». Нет таких, которые бы говорили: «У меня болит голова». Нет старухи, которая бы говорила: «Я стара». Нет старика, который бы говорил: «Я стар»*. (*Цитата по книге А. Низовского. 100 великих археологических открытий. М.:Вече. 2002. — С.89)

В шумерском эпосе «О Гильгамеше» сказано, что эта страна лежит там, где восходит солнце.

В 1946 году Корнуолл пришел к выводу, что легендарный Дилмун следует отождествлять с современным островом Бахрейн. Он расположен к югу от побережья Персидского залива, примерно в половине пути от устья Тигра и Евфрата к долине реки Инд, и мог быть центром транзитной торговли между Индией и Междуречьем.

Раскопки в Бахрейне показали, что он был заселен в глубокой древности. Здесь были обнаружены, так называемые «сто тысяч» бахрейнских могил и они были отнесены к неизвестной цивилизации третьего тысячелетия до н.