|
Нормальный человек тем от шизофреника и отличается, что «в какой-то мере» (подчеркиваю, именно «в какой-то мере») осознает иллюзорность этих сюжетов, или, по крайней мере, что эту иллюзорность осознают другие. Вряд ли в младшем школьном возрасте ты отважился бы заявить родителям, что они, жалкие и злобные существа, вовсе твоими настоящими родителями не являются, поскольку ты сын межпланетного цыганского барона, и тебя в детстве утащил, подменил и спрятал враждующий клан. А потому тебе положено вежливое обращение и, со временем, принцесса в постель. Большинство все же было нормальным как раз в той мере, чтобы отказаться от таких опасных экспериментов (что впрочем, не значит, что ты на самом деле в это не верил). В своих страхах и фантазиях вообще мало кто признается — до той поры, пока они безопасно для тебя не реализуются на бумаге. Этим и объясняется успех удачливых авторов «космических опер» — они получают в пользование стандартный набор для акупунктуры, не слишком задумываясь о его происхождении.
Этим же объясняется и успех людей, чьи цели далеко не всегда столь бескорыстны, как цели беллетристов, мечтающих всего лишь о деньгах и о славе. Я говорю о манипуляторах всех мастей, тех, кто выдвигает лозунги типа «они нас зомбируют», «кругом враги», «ты отличный парень, а можешь стать практически всемогущим, причем без особого напряжения — просто для этого сделай то-то и то-то». Причем, выдвигают они эти лозунги и программы, отлично зная, что взывают к глубинному, сущностному шизофреническому началу в каждом из нас. Примеров такой социальной шизофрении, обеспеченной практически гипнотической поддержкой средств массовой информации, в ХХ веке мы навидались достаточно.
5. Postmortum
Параноидальная компонента (мания величия в сочетании с манией преследования) практически универсальна, и именно потому использование ее элементов в текстах или видеоряде действует безотказно. Другие синдромы (скажем, садо-мазо комплекс, мания каннибализма, копролалия, или копрофагия) встречаются реже, потому произведения, использующие элементы этих страданий будут, хотя и пользоваться популярностью, но не в столь широких кругах. Кроме того, «взрослые» страдания еще какое-то время будут у нас популярны меньше, чем детские и подростковые — по причине глубинного инфантилизма бывшего советского человека, а то и более космополитического, сущностного инфантилизма, свойственного каждому «культурному» человеку, а читателю фантастики — в особенности. Что же до самой «Харизмы», то известно, чем она кончается: после курса нового экспериментального препарата больной «…энергичен, доброжелателен, остроумен, пользуется большим авторитетом среди больных и медперсонала… предельно собран и целеустремлен, легко перемножает в уме шестизначные числа, наизусть запоминает газетные страницы с одного взгляда». И намерен делать карьеру… |
