Он взялся за другую грудь, стал покусывать второй сосок, а его рука потянулась к первой, исцелованной им груди. Нащупав кончиками пальцев мокрое пятнышко на блузке, он стал поглаживать сосок, как бы успокаивая его. Эта двойная атака была невыносимой, и Бранди: машинально откинулась, чтобы лечь на столе. Но Себастьян свободной рукой придержал ее спину, заставляя сидеть.

Бранди захныкала.

— Тихо, малыш.

Его голос гулким рокотом едва доносился до ее ушей сквозь гром стучащего сердца. Он легонько укусил ее сосок, так же как покусывал прежде рот, и в теле Бранди эта ласка отозвалась в самом потаенном месте. Она крепче вцепилась в его волосы.

— Себастьян…

Она не знала, чего хочет, только остро ощущала невнятную потребность. Он приподнялся, но по-прежнему держался от нее на небольшом расстоянии.

— Давай чуть-чуть расстегнем юбочку. Хорошо, милая?

Такой сценарий смутно вырисовывался в ее голове еще тогда, когда она выбирала юбку. Подол свисал почти до щиколоток, но ноги, скрытые под юбкой, были совершенно голыми. Надевая ее, она втайне надеялась, что его жадные руки легко с ней справятся. И вот эта фантазия воплощалась. Бранди сбросила туфли и смущенно кивнула.

Себастьян умел вести себя так, что все его действия казались естественными и приемлемыми. Он не стал ни страстно на нее пялиться, ни ласкать. Просто расстегнул нижнюю пуговицу у самого подола, и дал ей время опомниться.

Бранди молча ждала, и через секунду он освободил еще одну пуговицу. Все его внимание было обращено на собственные руки и ее юбку, и Бранди могла свободно наблюдать за ним, не опасаясь, что ее выдает яркий румянец и участившийся от нетерпения пульс. Так вот оно какое, желание. Изнемогая от желания, она с болью жаждала его. Она ни за что бы не подумала, что это чувство могло быть таким сильным, таким сокрушительным. Бранди закусила губу, чтобы снова не захныкать, на этот раз от нетерпения.

Казалось, мучительно долгое время прошло, пока, наконец, половинки юбки разошлись выше ее колен. Себастьян раздвинул куски джинсовой ткани и остановился, разглядывая бедра, натягивавшие материю юбки и слегка выпиравшие на краю стола.

Не отрывая взгляда от ее голых ног, он снова сел, а Бранди развела бедра пошире, чтобы обхватить его торс, и они оказались у него подмышками. Бранди знала, что он видит ее простые хлопчатобумажные трусики в обнажившейся развилке ее ног. Его пальцы сжались на ее мягких бедрах и тут же расслабились.

Но когда он вскинул голову, его взгляд был по-прежнему сосредоточен на ней одной. Его глаза горели желанием.

— Я хочу знать наверняка, что тебе приятно, Бранди.

— Мне приятно. — Она сглотнула комок в горле, не в силах больше терпеть, — Люби меня, Себастьян…

Его лицо напряглось, но он покачал головой.

— Пока нет. — Он помолчал, потом спросил: — Ты знаешь меру своего желания, Бранди? Знаешь, что делается с телом, когда ты распаляешься?

Он сверлил ее взглядом, а она тупо уставилась на него. Потом покачала головой.

— Я только знаю, что хочу тебя. Сейчас.

— Бывает, что одного хотенья мало. — Его руки опять скользнули по ее бедрам и замерли. Она вздохнула, полуприкрыв глаза, и снова взмахнула ресницами, когда он сказал: — Милая, посмотри на меня.

Его щеки залил густой румянец, глаза прищурены. Он был неотразим. Перед ним невозможно было устоять, и она потянулась к нему.

— Себастьян!..

Он сдавленно выругался себе под нос и уклонился от ее поцелуя.

— Я не хочу делать тебе больно, девочка.

— Не будет больно. Себастьян, ну, пожалуйста.

— Бранди… Я хочу быть уверен, что наши чувства совпадают, прежде чем мы продолжим.