— Разве это достижимо?

— В идеале. Но мы все же добиваемся кое-каких результатов. Знаете, сколько нужно добавить средств, в первую очередь денег, чтобы в развивающихся странах обеспечить нормальные условия для родов?

— Сколько? — с проснувшимся любопытством спросил Вадим.

— Двенадцать миллиардов долларов. Ровно столько тратится ежегодно на духи в Европе и Соединенных Штатах. Или вот такой пример: девять миллиардов долларов необходимо, чтобы обеспечить развивающиеся страны нормальной питьевой водой, и ежегодно восемь миллиардов тратится на косметику только в одних США.

— Статистика великая вещь, — хмыкнул Вадим. — А по другим странам у вас есть данные?

— Есть, но они не столь впечатляющи. Могу привести еще один разительный пример: тринадцать миллиардов «зеленых» нужно вложить, чтобы решить проблему питания в странах «третьего мира», и семнадцать миллиардов тратится ежегодно на питание домашних животных в Европе и США. Как вы думаете, это нормально?

— Это дико! — пробормотал Вадим. — И вы хотите исправить положение? Каким образом? Неужели старым испытанным революционным способом: отнять у богатых и раздать бедным?

— Нет, это неверный метод, — покачала головой Диана. — Тогда никто из бедных не захочет работать, будет ждать манны небесной. Хотя статистика такова, что состояние двухсот двадцати пяти самых богатых людей мира — один триллион долларов — равно суммарному годовому доходу беднейшей половины населения Земли, то есть двух с половиной миллиардов человек. Можно было бы и попросить олигархов поделиться. И все же мы действуем иначе.

Вадим почувствовал дурноту, закрыл глаза.

— Вам плохо? — встревожилась Диана.

— Сейчас пройдет. Скажите, а вы… — начал Вадим, но закончить не успел, в медцентре появились новые действующие лица: следователь Генпрокуратуры по фамилии Шлионская, она же, как теперь знал Вадим, руководитель спецназа «волчиц», и вместе с ней еще три женщины, две молодые, сильные, в темных костюмах, третья — почти старуха с морщинистым смуглым лицом, седыми волосами и узкими черными глазами, выражающими непреклонную волю и решимость, в которой он узнал руководительницу Равновесия. Костюм на этой даме был сиреневого цвета.

— Как он? — обратилась она к Диане.

— Еще слаб, но в сознании.

— Вы подготовили его к визиту?

— Его психика устойчива к аппаратному воздействию.

— Тогда не будем разводить канитель. Господин Борич, у нас к вам деловое предложение, если, конечно, вы способны его оценить и принять.

— У кого — у нас?

Шлионская нахмурила широкие брови, жестом подозвала одну из своих «волчиц», но дама в сиреневом отрицательно качнула головой.

— Я Сабира Маратовна Хайруллина, маршалесса Равновесия, или, как тут меня прозвали, — «мама». Предложение же вот какого рода. Человек вы сильный, опытный, имеющий довольно широкие связи в силовых структурах, и нас это устраивает. Хотите работать с нами?

— В качестве кого? — усмехнулся Вадим. — Телохранителя? Шофера? Санитара-евнуха?

Глаза маршалессы сверкнули ответной иронией.

— А вы хотите сразу в начальники? Не получится, Вадим Николаевич, вам еще придется доказать свою полезность, поэтому начнете с нуля, то есть с шестой ступени, а там, возможно, доберетесь и до первой.