После речей Джехути остальным военачальникам зазорно было возражать, хотя эта авантюра с походом попахивала безрассудством и многих пугала. Они бы предпочли осторожность. Потеря крепости – это ведь еще не конец света! Что, если торжествующие палестинцы на этом малом успехе и остановятся? Чем подливать масла в огонь, лучше бы вступить в переговоры…

Старейший из присутствующих командиров нарушил обманчивое согласие:

– Конфликтовать – не лучшее решение. Почему бы царю не испробовать дипломатию?

– Противник уничтожил нашу крепость вместе с гарнизоном. Тебе этого мало?

– Если хочешь сберечь мир, о единичном происшествии можно и забыть.

– По-твоему, бойню, которую они устроили, можно назвать происшествием?

– Согласен, факт прискорбный, но…

У старейшины перехватило дыхание – это Джехути с размаху ударил его кулаком в живот.

– Хватит болтать! В стране – война. За дело!

13

В Фивы стали прибывать рекруты из разных провинций, начались армейские маневры, и горожане понемногу успокоились. Тутмос, оказывается, не слабак, и, если верить прокатившимся по столице слухам, думает покарать сначала бунтовщиков-палестинцев, а потом и захватить оплот заговорщиков, замысливших завоевать Египет, – крепость Мегиддо.

Между Маху и Тьянуни – ни дружелюбия, ни доверия, каждый занят своим делом. Под их совместным руководством писцы регистрируют новобранцев, ставят на довольствие, одевают, отправляют учиться стрельбе из лука, обращению с копьем и кинжалом, кулачному бою и бегу. Маху требует жесткой дисциплины: вечером, перед ужином – военный парад, и в хорошем темпе, под барабаны и пение труб. Со своей стороны Тьянуни следит, чтобы и второй важный принцип соблюдался: каждый солдат должен знать, что от него требуется в бою. Потому что без этого не выжить…

* * *

В присутствии Минмеса и Маху я принимаю Тьянуни, который явился с длинным докладом.

– В Сирии у нас есть шпионы, но они с каждым днем рискуют все больше. Правитель Кадеша набирает сторонников, проще говоря – скупает их за золото, полученное от Митанни. Армию они рассчитывают собрать немалую. Мой соглядатай уверен, что противник устроил нам ловушку. Под Мегиддо наши войска разгромят, фараона убьют и прямым путем пойдут на Египет.

– Твое мнение?

– Меня это беспокоит. Сильно беспокоит. Но иного пути, кроме как взять эту проклятую цитадель, я не вижу.

– Ты будешь нашим военным летописцем. Записывай все события. И мы преподнесем богам рассказ о наших победах!

Глава тайной службы уходит.

– Я разделяю его тревоги, – признается Маху. – Может, зададим палестинцам хорошую трепку и хватит? У стен Мегиддо нас и правда может ждать гибель.

– Если получится навести порядок в землях Палестины, то лишь на время. А союз враждебных нам племен карательной вылазкой не напугаешь. Наши военачальники готовы сражаться?

– Сборище нытиков! Но и среди них мне нашелся помощник – Джехути. Он покажет пример остальным.

– Только вам с Минмесом, и никому больше, я могу это рассказать: ночью у меня было видéние – что нас ждет на войне. Продлится она долго, очень долго. И, с божественной помощью, мы не остановимся ни в Палестине, ни в Сирии.

– То есть ты хочешь… напасть на Митанни? – спрашивает Минмес.

– Насколько я помню, первый из Тутмосов дошел до берегов Евфрата и установил там стелу, дабы враг запомнил и отказался от дальнейших притязаний.