Исаак бойко закивал головой, приветствуя этот метод.

— Позже, — решил я оставить решение этой проблемы на потом, и обратился к Исааку: — Достал что я тебя просил?

— А как же, ваше сиятельство! — Исаак схватил колокольчик на столе и яростно зазвонил, будто бил в набат. Через мгновение слуги внесли в кабинет две обитых кожей деревянных коробки. Купец бережно открыл их и поднес мне. — Вот, ваше сиятельство, работы венецийца Джакомо Торричелли, извольте полюбопытствовать...

В коробках на бархатной подложке лежали очень красивые куклы в нарядной одежде с настоящими драгоценностями. Они настолько искусно и тщательно были исполнены, что мне показалось — в коробках лежат две спящие живые девочки. Умница Исаак, такие куклы — пока настоящая редкость, и я сомневаюсь, что они есть даже у детей королевской крови. По крайней мере — не у всех. А у моих дочурок-красавиц уже есть. И будут еще.

— И лично от меня, ваше сиятельство... — Исаак склонился в почтительном поклоне и поставил на стол небольшую игрушку, изображавшую золотого петушка. Он повозился с ней, и совершенно неожиданно механический птиц залился звонким кукареканьем и стал долбить серебряным клювом по столешнице.

Ух ты... вот это угодил, шельмец! И не надо удивляться, у нас в Средневековье одаренные механикусы еще и не то могут сконструировать. Но цена подобным игрушкам — за гранью разумного. Это может значить многое. К примеру, что Исаак где-то хапнул не по чину и теперь замаливает грешки подарками. Впрочем, он может и просто выражать свою признательность — есть за что. Но все равно, я этот подарок оценю достойно.

— Учту, братец... — Я сдержанно и солидно кивнул: не по рангу графу бурно проявлять эмоции — если, конечно, он не наклоняет кого-то. — Прикажи переправить все это на шебеку. Я завтра поутру отправляюсь. И продолжай, продолжай докладывать...

К тому времени как супчик иссяк в миске, еврей ввел меня в курс торговых дел и доложил все сплетни Антверпена. Все в кассу пойдет, только надо тщательнее фильтровать сведения.

В свою очередь, я насыпал ему целую кучу ценных указаний, после чего благополучно свалил на стоянку судов. Соскучился уже по своей ласточке. То бишь по своей шебеке. Нет, все-таки я создан... создан... черт, на ходу засыпаю...

На корабле я только показался. Допустил команду к руке, по традиции экипировав свою длань в латную перчатку, удостоил Веренвена короткой беседы, дал указания, похвалил его за то, что догадался взять с собой в Антверпен полную команду абордажников, и вернулся в поместье. Подробнее по судну буду разбираться в походе. Но уже вижу — мастера не подкачали.

Ну а в поместье наткнулся на очередной демарш Земфиры. Тоже вполне предсказуемый...

— Куда? — Я сразу даже не понял, чего она хочет. Задремал, понимаете ли, в горячей водичке, а тут...

— С тобой... — вкрадчиво прошептала сирийка и, сбросив камизу, скользнула ко мне в корыто.

— Нет, нет и еще раз нет...

— И почему? — Девушка взяла ковш с ромашковой эссенцией и стала промывать мне волосы.

— Потому. — Я невольно покосился на маячившие перед глазами острые грудки сирийки.

— Не любишь меня... — горько пожаловалась сирийка, отбросила ковшик в сторону и нырнула ручкой к моим чреслам.

— Очень даже люблю... — Я подхватил ее за талию и привлек к себе.

— Я сама... — муркнула сирийка и убрала мои руки. — Так почему? О-о-х!!! Говори...

— Я... я не на прогулку... собираюсь...

— Я хорошо стреляю из лука... — Земфира, опираясь руками на борта корыта, стала медленно приподниматься и опускаться.