– Она блондинка?

– Нет, брюнетка, но вы все одинаковы. Слушайте меня внимательно: вы Анна дю Плесси, приехавшая из Пуату к родственнице – племяннице кардинала Ришелье Мари-Мадлен маркизе Комбале герцогине д’Эгильон. Все остальное поймете или подскажут. Что, уже запутались?

– Нет, открывайте!

– Когда перейдете, оглянитесь на дверь, чтобы потом не спутать её ни с какой другой.

Под мысленное «да пошел ты!» я шагнула в незнакомую комнату.

По ту сторону двери…

Это не была та бальная зала, в которой в прошлый раз танцевали паванну. Чья-то спальня, не слишком богатая, явно не королевская, но чистая и вполне сносная.

Но прежде зрения переход почувствовало обоняние, запахи были незнакомыми. Смесь приятных и неприятных. Я попыталась понять. Лаванда и еще какая-то трава, свечная копоть, дымок из камина, запах залежалых тканей и пыли…

Было еще что-то, сразу не понять, но я обратила внимание на свою одежду, поскольку ощущение оказалось непривычным, вокруг меня слишком много ткани, хотя это всего лишь рубашка. Сзади вдруг раздался шорох, словно падал какойто большой занавес. Я резко обернулась – так и есть, это опустился, видно, подколотый гобелен, за которым взгляд едва успел уловить низ двери. Арман посоветовал посмотреть на вход с обратной стороны, что я и поторопилась сделать, отодвинув край гобелена.

Дверь как дверь, небольшая, словно в чулан, то есть обычная для квартир моего времени – метра два в высоту и с метр в ширину. Резная ручка, крепкие петли…

Едва успела вернуть гобелен на место, как в комнату уже через высокую дверь на другой стене вошла девушка, судя по белому передничку и такому же чепцу, служанка, в руках стопка чего-то белого – то ли постельное белье, то ли одежда.

– Мадемуазель Анна, вы уже проснулись? Давайте, я помогу вам умыться и одеться.

Вот те раз! О такой помощи говорил мне Арман? Неужели вот эта щебетунья и есть та, что поможет мне освоиться и выполнить задание?

– Герцогиня о вас уже спрашивала, сказала, как проснетесь, помочь вам и привести к ней. Я Бьянка, вы меня, конечно, не помните, мадам де Комбале приставила меня к вам.

Беспрестанно щебеча, Бьянка помогла мне умыться, а потом принялась одевать.

– Ах, какая у вас нежная кожа! Без единого прыщика и пятнышка. А талия тонкая, мало кто может похвастать такой талией. Затянуть потуже?

Вообще-то, было уже достаточно туго, но я все равно храбро кивнула:

– Да, пожалуй.

Кто бы еще сказал, что я теперь должна делать? Арман все же мерзавец! Забросить человека в XVII век, ничего толком не объяснив! Сорвать заговор Сен-Мара… где этот Сен-Мар, как к нему пробиться, и вообще, как жить в этом неведомом мне мире?

Я просто услышала насмешливый голос Армана: сама напросилась…

А вот выживу! Сейчас попрошу помощи у этой Бьянки и справлюсь.

Но ничего спросить не успела, Бьянка помогла обуть туфельки и, довольная результатом своих стараний, объявила:

– Хоть на бал! Вы красавица! Пойдемте, вас герцогиня ждет.

Жесткий корсет (хотя потом оказалось, что это вовсе не жесткий, а так себе – повседневный) стянул туловище, вокруг колыхалось несколько юбок, надетых одна на другую, тонкие туфельки ловко охватили ступни, на плечах шаль, вокруг шелест шелков… Я в XVII веке!

Идти недалеко, мы немного прошли по коридору и пересекли большую приемную. Потом я поняла, что и приемная тоже небольшая, это Малый Люксембург, а не Лувр или Пале-Рояль, вернее, тогда Пале-Кардиналь.

В ответ на легкое поскребывание из-за высокой двери раздался женский голос:

– Войдите.

Бьянка шагнула первой, сделала легкий книксен (черт, а как в те времена называли маленькое приседание?) и сообщила:

– Мадам, вы приказали привести мадемуазель Анну, как только она будет готова.