— Ты извини брат. — Сказал я ему, когда убедился, что парень больше не опасен. — Сейчас.

— Скоро всё кончится. — Сказал он мне, да так тихо и таким ясным голосом, что в тот момент меня снова начали одолевать сомнения. Как он отнесётся к моей помощи? Мог не понять, но…, но иначе я не могу.

— Всё только началось. — Сказал я ему, аккуратно уложив его голову себе на колено. — Открой рот. — Он меня не видел. Пустыми глазами смотрел в небо и что-то шептал. — Как хочешь.

Я нажал на желваки, и парень открыл рот. Туда я и выплеснул весь бутылёк, изо всех сил стараясь не промахнуться. К сожалению, Артур изволил выдохнуть, когда я разжал ему зубы — из пасти у него воняло ещё крепче, чем от его ватно-колхозного прикида.

А дальше, на несколько секунд, я даже испугался. Эликсир впервые действовал так, как с Артуром. Обычно, никаких видимых эффектов его влияния не было, кроме омоложения всего организма. Исчезали морщины, улучшался цвет лица, пропадали мешки под глазами, но что бы человека выгнуло мостиком и он начал истошно вопить, зажимая голову локтями — такого эффекта я раньше не видел. Позже, спустя лет триста, я получил ответ на свой вопрос: почему такое влияние на Артура оказал эликсир? На его основе довольно много лекарств было создано, нашими, скажем так, протеже. Бессмертными, вечно молодыми нашими друзьями. Так вот, эликсир (как именно я не понял, хотя Стил честно пытался мне объяснить), выправлял функционирование нервной системы, включая головной мозг, основываясь на кодах ДНК и каких-то цикличных процессах нервной ткани. С новым препаратом наши больницы смогли лечить сумасшедших, любых категорий, за что Федерация была нам чрезвычайно благодарна и даже выделила государственный грант на финансирование сих процедур. Хороший и стабильный доход, да ещё гранты — мы только на этой категории лекарств, сделали миллиарды кредитов. Психи рождаются редко, но общество, даже общество Федерации, легко штампует из вполне нормальных людей, настоящих свихнутиков. Причём гражданский сектор, на этом поприще нисколько не уступает военной машине. Среди гражданских, их, пожалуй, даже больше.

Так вот, в отличие от всего остального, глобальный ремонт нервной сети человека — это, мягко говоря, очень больно. Не смертельно, но, как описывают процесс сами излечившиеся психи, боль такая, будто от макушки до пяток, тело пронзают раскалённой проволокой.

Артур мучился не долго. Секунд десять и он без сил растёкся по земле.

— Ты живой? — Осторожно спросил я, на всякий случай, отойдя к стеночке. Арт повернул голову. Моргнул. Потом сел и повернулся ко мне.

— Серёга? — Потёр лоб своей грязной ладонью. — Ты настоящий?

— Нет млять, нарисованный. — Буркнул я, подозревая, что попытка лечения провалилось.

— Серёга… — Радостно произнёс парень, и его кислое лицо поплыло в улыбке. Мгновение и он подскочил на ноги. — Серёга, братан!!!

И ринулся в мою сторону, широко разведя руки в сторону, улыбаясь на всё лицо сразу. У меня от сердца отлегло — очнулся. Мы обнялись, да так крепко он меня стиснул, что весь воздух из лёгких вынесло. Впрочем, и хорошо, что вынесло.