|
Он оркестрован Левшаковым еще в 1926 году в колонии Горького и сейчас и у нас и у них является не только призывом к труду, но и салютным маршем, который мы играем, когда выносим наше знамя, когда проходим мимо ЦК партии, ВУЦИКа, когда встречаем очень дорого гостя и когда встречаемся в городе с колонией Горького…
Дежурный по коммуне идет впереди, подняв руку над головой, за ним знаменная бригада шестого отряда — три девочки. Шестой отряд уже второй месяц владеет знаменем. Гости стоя встречают наше знамя… Началась торжественная часть. Нас приветствовали с тремя годами работы, нам желали дальнейших успехов… После торжественной части концерт оркестра. Левшаков сыграл гостям: 1. Марш Дзержинского — музыка Левшакова. 2. Торжество революции — увертюра. 3. Увертюра из «Кармен». 4. Кавказские этюды Ипполитова-Иванова. 5. Военный марш Шуберта. Закончил он шуткой. Вышел к гостям и сказал: — Быть хорошим капельмейстером очень трудное дело. Нужно иметь замечательное ухо, нельзя пропустить ни одной ошибки. Чуть кто сфальшивит, я сейчас же услышу, и поэтому я могу управлять оркестром, стоя к нему спиной. Вот послушайте. Он обратился к музыкантам: — Краснознаменный. У музыкантов заволынили: — Довольно уж. — Уморились… — Праздник так праздник, а то играй и играй… — В самом деле… У публики недоумение. Мало кто понял сразу, что здесь какой-то подвох. В зале отдельные замечания: — Ого, дисциплинка!.. Левшаков стучит палочкой по пюпитру и говорит: — Хочется в совете командиров разговаривать? Краснознаменный… Наконец волынка в оркестре понемногу утихает и музыканты подносят мундштуки к губам. Раздается один из громких и веселых советских маршей. Левшаков дирижирует стоя спиной к оркестру. Но уже на третьем такте часть корнетов поднимается с мест, машет руками и уходит за кулисы. Марш продолжается, но за корнетами удаляются альты, тенора, валторны и так далее. Остаются: Волчок с первым корнетом, Грушев с басом, Петька Романов с пиколкой и барабаны… Левшаков продолжает дирижировать, стоя лицом к публике, и даже строит какие-то нежные рожи, показывающие, что он переживает музыку. Но вот убежал и Волчок, последний раз ухнул Грушев, наконец, и Петька пробирается в зал, пролезая под рукой Левшакова. Остался один Могилин на большом барабане. Только теперь рукой Левшакова. Остался один Могилин на большом барабане. Только теперь Левшаков «понимает», как его подвели музыканты, и сам убегает. «Булька» последний раз гремит барабаном и хохочет. Хохочет и публика, все довольны, что это простая шутка и что с дисциплиной у дзержинцев не так уж плохо. Настало время и пацанам показать, к чему они так долго и так таинственно готовились. Оркестр, их союзник, усаживается в соседнем классе, из класса дверь в зал открыта, и Левшаков уже с кем-то перемигивался у сцены. Открывается занавес. В зале кто-то из коммунаров громко говорит: — Ой, и вредные пацаны, дали им волю… На сцене Филька в коммунарском парадном костюме. Он говорит: — Сперва пойдет пролог. [часть текста отсутствует]
Левенсон удаляется, а на сцену три пацана с фанфарами, играют какой-то сигнал и объявляют, что феерия «Постройка стадиона» окончена. Их место занимают три коммунарки в белых передниках и просят гостей ужинать, за их спиной Волчок играет наш призыв «все в столовую». Гости расходятся только часам к двенадцати. Дежурные отряда коммунаров приступают к уборке всего здания, в кабинете делятся впечатлениями. |
