— Куда вы?

— Обоз встречать…

Через полчаса они представили обоз в полном составе. Целая корзинная оргия на арбах, а рядом с возчиками наши караульные и держат в руках винтовки. Примостился с ними и Степан Акимович, и пацаны упрекают его:

— Хитрый какой!..

— Чудак, чего ты ругаешься? Я ж тебя скоро обедом кормить буду.

Увидев обоз, пацаны вдруг спрыгнули с парапета и поскакали вперед по дороге, потом вдруг остановились:

— А где будем обедать?

— На пятнадцатом километре, — говорит Никитин.

За первым поворотом открылись новые пейзажи, новые ласковые мохнатые горы. Золотые шапочки коммунаров рассыпались и по дороге, и по откосам гор, и на берегу Терека. Мы бредем сзади с Левшаковым. Прошли маленькую деревушку Балту. за последней хатой через дорогу течет целая река прозрачной воды и падает водопадом с края дороги в балочку: высота водопада метров шесть. На дне балочки идет пир горой. Коммунары быстро сбрасывают легкие одежды и бегом слетают на дно под оглушительный удар водопада. Их с силой швыряет на дно, они перекатываются в шипящем потоке и снова в атаку. Один Миша Долинный стоит под самой стенкой и только покряхтывает. Левшаков без разговоров снимает рубашку и штаны. Левшакову шестьдесят лет, но он крепок и румян.

— А трусики что же не снимаешь?

— Купаться полагается в трусиках, — говорит Левшаков ехидно. — Это только граки без трусиков купаются…

Коммунары защищаются:

— Вам хорошо, как у вас, какие надел трусики, в таких и есть, а у нас сегодня выходные. Кто это такой приказ придумал, Никитин все…

Левшаков лезет под водопад. Миша протягивает ему руку, но с Левшакова уже сбило трусики, и они путаются у него в ногах. Через секунду и сам Тимофей Викторович летит на дно и сваливается в одну кучу с пацанами…

— Ох, и хороше же! — кричит он. — Вот это я понимаю — пляж!

Десяток пацанов облепил грузное тело Левшакова и катит его снова под стенку — визг, хохот, кутерьма и хаос… Девочки осторожно обходят эту неприличную кашу, и сняв спортсменки, бредут через реку на дороге. Над водопадом стоит Колька и бубнит:

— Х-х-х-олодная в-в-вода, п-п-п-ростудитесь, черти, г-г-де лечить в-в-вас…

— А вы, Николай Флорович, померяйте температуру, может, она, и не холодная…

Где-то далеко впереди пищит сигнал на обед.

— Ой, лышенько ж! — вскрикивает Кравченко и вылетает из водопада.

На пятнадцатом километре расположился бивуак, и хозкомиссия делит обед. Хозкомиссия в затруднении — свинины хватает только на четыре взвода, так щедро разрезали. Левшаков держит в руках пять спичек — одна без головки.

— Всегда нам так выпадает, — говорит обиженно командир второго Красная.

— В свинине не везет, в любви повезет, — говорит Левшаков.

Девочки надуваются и молча сидят на камнях.

Кравченко смущенно держит перед ними нарезанную колбасу:

— То чого ты, давысь, що там доброго в тий свыни…

Но через минуту девочки уже торжествуют: свинина оказалась с небольшим запахом.

В семь часов мы подходим к деревне Ларс у самого входа в Дарьяльское ущелье. Снова брызгает дождик — на дворе спать нельзя. У самой дороги школа, а в школе две маленькие комнатки. Командиры двигали, двигали плечами, а ничего не поделаешь — нужно размещаться. Для девочек сделали загородку из парт, корзинки поставили высокими стенками и кое-как один на другом, улеглись. Вдруг открытие: рядом казарма, там почти никого нет, есть нары…

— И клопы, — говорит Левшаков.