|
Но я не считаю, что феминизм одинаков всегда и везде. Сквозная тема этой книги – это еще и главный парадокс феминизма: будучи движением, он борется за то, чтобы женщины получили доступ ко всем сферам общественно политической жизни, и требует радикального преобразования исключающих структур. Однако у феминизма имеются и собственные формы маргинализации, у феминисток не получается охватить всех без исключения женщин. Нередко темнокожие женщины, женщины из рабочего класса, лесбиянки, транс и бисексуалки, инвалиды, женщины «незападного происхождения» и нехристианки исключаются из «гегемонного феминизма»{2} (выражение Челы Сандовал). Рассмотренный ниже феминизм, несмотря на его запутанное происхождение, нередко ассоциируется с западной моделью свободы женщины. К голосам тех, кто имел иные корни или преследовал иные цели, не всегда прислушивались, и деятельность феминисток не всегда отвечала их потребностям. Как правило, архивные материалы (если они вообще отражают историю феминизма) излагают версию тех феминисток, которые обладали привилегиями и большим влиянием. Адель Мурдоло заметила: «В архиве феминизма очень мало документов, действительно показывающих конфликтную суть движения, неоднородного в расовом и этническом отношении»{3}.
Иногда считается, что феминистки уже победили – в момент предоставления женщинам избирательного права или же когда первые женщины получили право заниматься врачебной практикой, осуществлять опеку над детьми и водить машину. В 1990 х годах много рассуждали о «постфеминистском мире», где к услугам женщин оказались политическая власть, экономические возможности и культурные богатства. Однако уверенность в том, что феминизм выполнил свою задачу, существенно снизилась в последнее десятилетие, отмеченное экономическими трудностями, жестокими войнами и подъемом авторитаризма. В 2013 году видная нигерийская писательница Чимаманда Нгози Адичи, выступая на форуме TED Talks, заявила: «Мы все должны быть феминистками». Эти ее слова использовала в песне «Flawless» поп идол Бейонсе (в 2013 году на ее концертах на задник сцены проецировали огромное слово «FEMINIST»). В Швеции текст речи «Мы все должны быть феминистками» вскоре после его публикации стали раздавать всем шестнадцатилетним. При этом в нынешних политических спорах преобладает антифеминистская и женоненавистническая риторика. В 2016 году Хиллари Клинтон, чью внешность много и жестко критиковали, проиграла президентские выборы в США. Она и другие политики женщины подверглись оскорблениям со стороны Дональда Трампа (при этом о Карли Фиорина из своей же, Республиканской, партии он высказался так: «Посмотрите на это лицо!» и «Кто нибудь проголосует за такое?»). Высказывания Трампа в начале 2017 года вывели миллионы женщин планеты из себя – и на улицу. После хвастовства Трампа, «хватавшего их [женщин] за киску», родился лозунг «Киска показывает когти» (pussy grabs back). Теперь на маршах и акциях протеста во всем мире можно увидеть розовую шапку с кошачьими ушами (pussy hat), напоминающую красный колпак, или колпак свободы, времен Великой Французской революции. В том же 2017 году редакция солидного американского словаря Merriam Webster объявила, что самым популярным запросом на его сайте стал «феминизм». Согласно всемирному опросу, лишь в Японии большинство респондентов не согласились с утверждением: «Я одобряю и поддерживаю равные возможности для женщин. Я не только думаю об этих вещах, но заявляю об этом во всеуслышание и выступаю за то, чтобы участь женской части населения моей страны изменилась»{4}. С учетом этих общественно политических тенденций разговоры о постфеминизме кажутся неубедительными. Появившийся в конце XIX века термин «феминизм» всегда вызывал споры. Американская юмористическая газета, заявившая, что феминизм – «новое имя волокитства», изобразила мужчину, оказывающего женщине нежелательные знаки внимания: «Мадемуазель! Не обращайте внимания – я феминист»{5}. |
