Жанна вытерла слезы.

– Она плохая, эта твоя Нина, – с ненавистью произнесла Жанна. – Она тебя убьет.

– Что? Жанна… – Пересветов тихо засмеялся. – Ты как ребенок… Нет, я понял – ты просто пьяна! Ну зачем ей убивать меня?

– Не в прямом, а в переносном смысле. Потому что… Ах, господи, да у вас с ней все на расчете держится! Называется – встретились два одиночества…

– А что в этом плохого? – усмехнулся он. – Говорят, браки по расчету – самые крепкие. Нина меня понимает, а я – ее. Нам очень хорошо, спокойно вместе. Нам нравятся одни и те же вещи, мы одинаково думаем.

– Она начинает фразу, а я ее заканчиваю… – иронично произнесла Жанна.

– Да, именно так, – легко согласился Пересветов.

– Но это – не любовь! – яростно возразила Жанна. – И, вообще, любят не за что-то, а… любят, потому что любят! И тут уж не важно, какой человек – умный или глупый, красивый или некрасивый… Для любви нет причин! А если они есть, эти причины, то это уже не любовь, а расчет.

– Но ты мне так и не объяснила, что плохого в расчете? – Юра тоже уже начал злиться.

– Потому что жизнь – одна! И никто не говорил, что любовь – это счастье… – Жанна вся дрожала от какого-то возбуждения. – Но она – как истина! Та высшая истина, ради которой можно пойти на смерть! А ты о каких-то удобствах… Ты знаешь, что об этом говорил апостол Павел?

– Нет, – покачал головой Юра, с сожалением глядя на Жанну.

– Вот послушай… – Она прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. – Я это наизусть помню, слово в слово: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если я имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всякую веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто».

– Вот видишь… – Юра взял ее за руки. – Ты удивительная женщина. Страстная, яркая. Умная – цитируешь вон наизусть… А я ничего этого не знаю. Неужели ты не видишь, насколько я прост?

– Так ты меня не любишь? – в отчаянии спросила Жанна.

– Ты огонь, а я вода… – пробормотал Пересветов. – Если сюда кто-то войдет, будет нехорошо. Нина не простит меня. А я очень не хочу ее терять.

– Но ты не сказал…

В коридоре послышались чьи-то шаги.

– «Сердце красавицы склонно к измене…» – зычно запел Айхенбаум.

– Юра, ты не сказал!

Пересветов посмотрел ей в глаза и ответил просто:

– Я не люблю тебя.

– Жанна! Ты где была, Жанна?..

– …а крокодил Гена и говорит…

– …нет, вы не представляете, что мне она на это ответила…

– Жанна, присоединяйся!

Не обращая ни на кого внимания, Жанна стащила Полину со стола. Полина икала и пыталась отбиваться.

– Ты в курсе, который час? – строго спросила Жанна.

– По… последний час! – Полина рыдала и смеялась одновременно.

– Я так думаю, что тебя дома заждались, – напомнила Жанна – в некоторых случаях церемонии были ни к чему.

– Жанночка, ты не понимаешь… – Полина повисла у нее на шее, обливаясь слезами. – Это не жизнь, это ад! Я сама знаю, что мне надо бежать домой, но не могу… Я обещала Владику, что буду до шести. Он мне голову оторвет! К девяти придут гости, и мне надо… Господи, я отключила сотовый, отключила городской! Владик наверняка мне звонит…

У Полины была самая настоящая истерика.