Как и Белизарий, Германий был рад служить совсем без чинов. Такие люди, как он, жили в военных лагерях, с горсткой солдат они осмеливались вклиниваться в ряды мятежников или диких варваров. В Африке Германий назначил главаря мятежников своим телохранителем, чтобы усыпить его подозрения, пока его не схватили и не посадили на кол. Юстиниан не знал такой смелости.

   — Я ценю твои достижения, Германий, — быстро сказал Юстиниан. — Никто из ныне живущих не сделал для империи больше, чем ты. Нет титула почётнее, чем имя Германия.

Его слова произвели желаемый эффект. Беззаботный богатый патриций обрадовался:

   — Я передам своим сыновьям похвалу императора Августа.

   — Передай. Они тоже разделят славу Германия.

Простодушный командующий покраснел от удовольствия и инстинктивно огляделся по сторонам, чтобы посмотреть, не услышали ли слуги, как его хвалили. Но Юстиниан предусмотрительно удалил всех свидетелей. Притворившись благодушным, он заговорил о том, что сам хотел выяснить, — о противостоянии новой опасности на берегах Дуная, не слишком хорошо осознаваемой Германием. Это незаконное формирование мигрантов должно быть разогнано, иначе новые деревни могут объединиться в королевства, которые будет сложно подчинить.

   — Ты можешь заплатить жителям деревни, как союзникам. Пусть это будет дар, — предложил Юстиниан. — А потом запиши в свои ряды их лучших воинов.

Германий покачал головой:

   — Чума сделала своё дело. Они окопались, установили свои алтари и языческие часовни. Я говорил тебе, кузен, они подчиняются своим племенным королям и ханам.

Вспомнив, как Германий подавил мятеж в Африке, император сказал:

   — Тогда возьми на службу их королей и ханов. Племена последуют за своими вождями.

   — А я не смогу спать ночью. Нелегко быть пастырем стаи волков. Мы никогда прежде не брали на службу варваров целыми кланами и селениями. Ты возьмёшь на себя этот риск?

   — Да, — согласился Юстиниан, — пока Германий будет командовать войсками.

Но как только правитель принял это решение, у него стало тяжело на душе. Ночью он обратился за помощью к своим безмолвным советникам, древним книгам. В отсутствие Германия его воображение рисовало молчаливых непостижимых варваров, крадущихся мимо его солдат, отказывающихся от его даров, направляющихся к его городу — Августин где-то упоминал о таких маленьких королевствах и об империи.

Юстиниан взволнованно перелистывал страницы «Божьего града», пока не нашёл нужное место: «...разве хорошо добрым людям радоваться увеличению империи? Если бы дела людей шли хорошо, без войн, все королевства оставались бы маленькими. Многие из них возрадовались бы и согласились стать соседями в большом городе».

Но в империи Юстиниана не могло быть народов, которые бы, как дома, составляли его город. Могла быть только одна империя, защищающая всех и правящая всеми.

Путешественники говорили, что идёт формирование народов на потерянном острове Британия. Англы и саксы подчинялись только своим королям, а оставшиеся римляне носили ошейники рабов. Ни один командующий Юстиниана не дошёл до того дальнего острова и не вернулся живым. Прокопий говорил, что туда рыбаки доставляют призраков.

«Люди, которые ловят рыбу сетями или торгуют на море, говорят, что им тоже приходится переправлять на остров души умерших. Как только сгущаются сумерки, они возвращаются в свои хижины, чтобы выспаться и дождаться своего часа. Поздней ночью в их дверь стучат, и они слышат неясные голоса, призывающие их на службу.