С. 97. …добродетельная женщина… такой и в Петербурге с газовым фонарем поискать… -- Газовое освещение впервые в России было применено в 1835 г. в Петербурге. В начале 1840-х гг. оно воспринималось как петербургская достопримечательность.

С. 98. Людоедица! ~ Тигрица не отвергает своего тигра…-- Этот монолог Боба представляет собою пародию на монолог Карла Моора из трагедии Фр. Шиллера "Разбойники" (д. I, явл. 2) в переводе Н. X. Кетчера и на многочисленные подражания этому монологу в мелодрамах, в частности в пьесах Кукольника.

С. 98. Роберт-Дьявол -- герой одноименной оперы Дж. Мейербера (1831; либретто Э. Скриба и К. Делавиня), демонический персонаж. Некрасов в ряде своих произведений иронически упоминает этого героя (см., например: ПСС, т. XI, с. 9; наст. изд., т. VII).

С. 99. …ни с того, ни с другого… я ослеплен… -- Трагический эпизод ослепления героя является одним из наиболее напряженных моментов "Короля Лира" Шекспира. Стремясь к максимальной экспрессии и к театральным эффектам, авторы мелодрам часто подражали этому эпизоду. Особенным успехом на петербургской сцене пользовалась драма Э. Шейка "Велизарий" в переводе П. Г. Ободовского (1839). Главную роль полководца Велизария, ослепленного по приказу императора, с огромным успехом исполнял В. А. Каратыгин.

С. 100. Не понимаю, что со мной делается… а что-то кровавое, со Какой ужасный состав влил он в несчастную жену мою…-- Изображение кровавых событий и коварства злодеев-отравителей составляло общее место позднеромантических произведений французской беллетристики (так называемой "неистовой" словесности). Рецензируя повесть С. Феликса "Герцогиня Ловгвиль" и положительно оценивая сдержанность тона этого переведенного в 1840 г. произведения, Белинский замечал: "Правда, в конце сказки не обошлось без яда, но уж без этого не обойдется ни одно произведение новейшей французской литературы" (Белинский, т. IV, с. 127).

В. А. Каратыгин -- первый трагик петербургской сцены -- переводил и широко вводил в свой репертуар французские романтические драмы, особенно Дюма. Изменяя названия драм, иногда разделяя их на части и давая названия этим частям, он подчеркивал их эффектные мелодраматические эпизоды (см.: Заборов П. Р. Французская романтическая драма в России 1820--1830-х годов.-- В кн.: Эпоха романтизма. Л., 1975, с. 134).

В драмах В. Гюго -- "Анджело", переведенной М. В. Самойловой в 1835 г. и шедшей на петербургской сцене под названием "Венецианская актриса", а также "Лукреция Борджа", не шедшей, но возбудившей целую полемику в русских журналах (там же, с. 141),-- эпизоды отравления ядами разного рода занимают большое место.

С. 101. Понятен мне ты, бешеный Венецианский мавр! -- Речь идет о главном герое трагедии Шекспира "Отелло".

С. 103--104. Слуга (с таинственным видом со они хотят привязать меня к лошадиному хвосту…-- Все явл. 16 представляет собою пародию на соответствующие эпизоды романтической драмы. Аналогичные сцены можно найти у Гюго, Дюма и в ложновеличавых драмах Кукольника на исторические сюжеты. Герой Некрасова осмысляет ситуацию, в которой оказался, в соответствии с привычными штампами романтических пьес; таким образом, Некрасов диет ощутить сходство трагических ситуаций мелодрамы и конических трюков, водевили.

С. 105. Я всех вас разобью на тысячу пусков! -- пародийное восклицание. В драматической фантазии Н. В. Кукольника "Доменикино в Неаполе" Ланфранко разбивает молотком фрески Доменикино Зампиери и кричит художнику, защищающему свое творение: "Прочь, молотком я и тебя разрушу" (Кукольник Н. Соч., т. V. СПб., 1852, с. 251).

С. 109. …(взбесившись, бьет кулаком по столу).-- В критическом обзоре "Русские театры" (за 1841 г.), напечатанном в "Литературной газете" и перепечатанном в "Текущем репертуаре русской едены" (1841, No 6; ценз.