Ему удавалось справляться с эпизодами депрессии – ужасной беспросветной тоски, наваливавшейся на него, когда ему казалось, что Дарси его не любит, – ночными выходами на охоту, когда он воровал белье и туфли. Каждый раз после этого ему становилось легче. Но эти периоды облегчения были такими короткими!

Когда Дарси снова забеременела, Джерри пришел в восторг – он радовался куда больше, чем ее беременности Меган. Он как будто вынашивал ребенка вместе с ней. Ему хотелось во всем участвовать, обязательно находиться в родовой палате, когда появится на свет его сын. В том, что это будет сын, Джерри не сомневался.

Его собственный отец был замкнутым и недоступным, когда ему хотелось с ним поговорить, а большую часть времени вообще отсутствовал дома. Однако, отдавая ему предпочтение перед матерью, Джерри считал, что отец хотя бы старается. Сам он собирался стать своему сыну куда лучшим отцом – с самого начала.

В каком-то смысле, на подсознательном уровне, Джерри видел в рождении сына свое возрождение тоже. Когда у него на глазах ребенок появляется на свет, он освободится от всех плохих вещей, которые делал до сих пор.

Он думал, что Дарси понимает, как для него важно находиться с ней в родовой палате. Считал, что может доверять ей и что она пришлет за ним, когда наступит время.

Она поступила иначе. Он хотел пойти в родовую за ней, но его не пустили. Доктор оставил распоряжение не впускать его к жене! Даже сообщение о том, что у него родился сын, не умерило гнева Брудоса; поначалу он не желал и смотреть на младенца.

В еще большее отчаяние он погрузился, когда Дарси, вернувшись домой, сказала, что сама попросила врача не пускать его.

– Но почему? – ошеломленный, спросил Джерри. – Ты же говорила, я смогу присутствовать.

– Я не хотела, чтобы ты смотрел, как другой мужчина забавляется со мной, – ответила она. – Мне показалось, это неправильно.

Это было довольно странное описание роли врача при родах; с другой стороны, он всегда говорил Дарси, что не вынесет, если «другой мужчина будет тебя трогать», вот она и подумала, что любые прикосновения выведут мужа из себя.

Слезы брызнули у Джерри из глаз, и она долго не могла его утешить. Он ушел в ночь и украл очередную пару туфель. Но теперь этого было мало. Обида и злость никуда не делись.

Некоторое время спустя, проходя по центральной улице Портленда, он увидел девушку в красивых туфельках. Вместо того чтобы ударить ее по голове и забрать их, он решил проследить за ней до дома и украсть их оттуда. Он часами ходил за ней, пока она делала покупки, потом проводил до автобусной остановки и запрыгнул в задние двери, когда те уже закрывались. Джерри видел, как она вошла в многоквартирный дом, и заметил, какое окно принадлежит ей.

Он подождал, пока она заснет, а потом проник в квартиру. Он был в восторге от того, что изменил привычной схеме. Теперь он знал, что за женщина спит совсем рядом, пока он копается в ее шкафу. Он говорил себе, что совсем ее не хочет – он пришел только за туфлями.

Но она проснулась и увидела темную фигуру, стоящую на коленях у нее в спальне. Прежде чем она успела закричать, он подскочил к ее кровати. Ему пришлось ее придушить, потому что иначе она могла запомнить его внешность. Если она быстро потеряет сознание, то не успеет включить лампу на прикроватном столике. Ее шея была такой нежной, а он давил изо всех сил своими большими руками. Она испустила вздох и обмякла.

Он не думал насиловать ее, но, когда она оказалась беспомощной перед ним, его охватило возбуждение. Он стал гладить ладонями ее тело. Она полностью принадлежала ему. От этой мысли он ощутил мощнейшую эрекцию – самую сильную в жизни.