Как выяснилось, лорд-паук был не только параноик, но и редкий затейник. Согласно его завещанию, Себастьян Траун, при наличии у него дара к ментальной магии, получает фамилию и титул лорда Лейернхарта, а также майоратное имущество; в противном случае всё это наследует старший внук лорда по достижении шестнадцати лет. Внушительный капитал, хранящийся в Имперском банке, следовало разделить поровну между Себастьяном и детьми Гейбриела от Виктории Дорих — при условии, что те будут носить фамилию отца. Самому же Гейбриелу, как и госпоже Эбигейл Траун, причиталась разовая выплата в две тысячи золотых и скромное ежемесячное содержание. По меркам обычного имперского гражданина— суммы немалые, но балованный сынок лорда-менталиста наверняка бы из штанов выпрыгнул от возмущения.

— Мне прямо жаль, что Гейб давно помер, — с притворной печалью заметил лорд Фалько, постучав ложечкой по краю блюдца. — Посмотрел бы я сейчас на его лощеную морду…

— Я ему сразу сказал, что от мальчишки стоит избавиться, — заявил Дорих. — А толку? Он лишь взбесился пуще прежнего. «Лорд Лейернхарт не воюет с мелкими ублюдками, что были прижиты от нищей шлюхи без капли магии в крови!» Нет так нет… И впрямь жаль: я бы тоже полюбовался, как душечка Гейбриел истерит подобно капризному ребенку.

Мэйр, которая о феерических похождениях Гейбриела Лейернхарта знала только по многочисленным рассказам, тоже была бы не прочь понаблюдать за всем этим цирком. Длился бы он, правда, недолго — ровно до того момента, как Гейб открыл бы рот. Себастьян не Киара, терпеть десять лет не станет.

— Мы бы полюбовались на его скорую кончину, вздумай он ляпнуть такое Себастьяну.

— При условии, что наглый сопляк не помер бы раньше, — как бы невзначай заметил Дорих, меланхолично размешивая сахар в фарфоровой чашечке. — Здесь и сейчас у него все шансы не дожить и до зимы.

— Еще чего не хватало, — мигом рассвирепела Мэйр, заслышав лишь намек на угрозу для драгоценного пациента. — Пусть ваша милость сестрицу свою на коротком поводке держит, а уж Себастьяна я в порядок приведу. В будущем году пойдет учиться, или я не Мэйраэн Макинтайр.

— Что с ним творится, как по-твоему? — нахмурившись, задал Фалько вопрос, что явно терзал его уже не один час. — Я не стал говорить, хотел дать тебе составить свое мнение… Мне кажется, это шизофрения. У пацана жуткие галлюцинации, проблемы с речью, а в его сознании даже из рабочей памяти отчетливо видна какая-то хрень, с которой он подолгу беседует… и которая подчас вертит им как хочет…

Мэйр раздраженно вздохнула и вскинула руку перед собой, прося его замолчать.

— Уилл, он десять лет проторчал в лесу один! Поведенческие нарушения тут не то что норма — закономерность. И уж тем более некорректно говорить о шизофреническом делирии, если мы имеем дело с нестабильным менталистом. По крайней мере, я уверена, что это не делирий, а банальнейшие проявления неуправляемой силы. К тому же у Себастьяна целенаправленно сбили всю природную защиту, и его мозги чудом справляются с перегрузкой…

— Ладно, ладно, понял, кругом неправ! — замахали на него руками. — Гони уже диагноз, зануда ты ушастая.

Против собственной воли потрогав кончик дурацкого оттопыренного уха, Мэйр всё же подавила всплеск бурного негодования и продолжила:

— Под шизофренией в современной имперской медицине понимается расщепление рассудка. Насколько могу судить, рассудок Себастьяна в полном порядке… причинно-следственные связи он видит хорошо, рассуждает вполне логично. Нет, полагаю, здесь уместнее говорить о расщеплении личности.

— Думаешь? — с сомнением переспросил лорд Фалько; Мэйр нетерпеливо мотнула головой.