И что оставалось делать Мише? При виде Анны головы он не терял, но и отвращения она не вызывала. К тому же девушка являлась завидной невестой с солидным приданым: квартира, машина, дача и папа‑ректор, способный пристроить зятя на хорошее место. Не следует осуждать Михаила, многим молодым и амбициозным юношам и девушкам приходится решать подобным образом проблему своего будущего. К тому же у Антонова не имелось никакой другой возлюбленной, он никого не предавал, не разбивал выгодным браком влюбленного сердца.

Сыграли свадьбу, и молодые зажили, на зависть окружающим, счастливо. Анна оказалась идеальной женой – умной, понимающей, неистеричной и нескандальной, отличной хозяйкой. Она родила Михаилу двоих детей, крепкой рукой управляла домом и никогда не ругалась с мужем. Валерий Сергеевич помог зятю защитить кандидатскую. В общем, идеальная семья. Вот только иногда по вечерам, куря на балконе дачи, Михаил думал:

«Это и есть счастье? Я не способен на сильное чувство? Или оно – выдумка поэтов и экзальтированных личностей?»

Глава 3

С красавицей Машей Михаил столкнулся в магазине. Банальная, бытовая ситуация – она уронила перчатку, он наклонился, поднял ее и подал девушке – переросла в страстный роман. Вот когда Антонов нахлебался эмоций! В отличие от ровно‑спокойной, даже холодной Анны в Маше кипел вулкан страстей. За одни сутки она успевала, сначала горя от любви, обнимать любовника, потом, поругавшись с кавалером, закатить вселенский скандал и выгнать Мишу, но через мгновение спохватиться, высунуться из окна и заорать: «Немедленно вернись, иначе сейчас выпрыгну!» – и снова обнимать, целовать любимого. И опять поцапаться с ним…

Михаил жил словно на вулкане, и что удивительно: ему страшно нравился Машин характер. Может, Антонов просто устал от интеллигентности Анны, способной стать незаметной даже на собственной свадьбе? А Маша всегда оказывалась в центре внимания. Она носила модную яркую одежду и была хороша собой не по‑советски: в те годы, когда женщины старательно застегивали блузки до горла и облачались в мешковатые кофты из мохера, Маша, часто катавшаяся на гастроли за границу, щеголяла в коротких юбках и обтягивающих маечках. Еще у нее всегда имелась хорошая косметика, и за девушкой постоянно тянулся шлейф аромата французских духов. В стае серых голубей, на которых походили москвички, Машенька казалась яркой колибри: веселое, беззаботное существо, занимающееся абсолютно несерьезным делом – пением и танцами.

Маша не отличалась особой рассудительностью. Поэтому, не почувствовав обычного ежемесячного женского недомогания, она, вместо того чтобы тут же нестись к гинекологу, легкомысленно подумала: «Это от нервов», – и укатила в четырехмесячные гастроли по Латинской Америке.

В советские годы большинство эстрадных артистов (впрочем, как и сейчас) зарабатывали «чёсом» – мотались с концертами по необъятным просторам СССР. Но самым сладким считался выезд за границу, потому что тогда певицам и танцорам платили долларами, суточные следовало тратить в чужой стране, что Маша и проделывала с огромной радостью, покупая себе одежду, косметику и многое другое, недоступное обычным советским женщинам. Отказываться от шикарных гастролей по Латинской Америке подобной ерунды Машенька не собиралась. Поэтому, помахав Мише рукой, она с легким сердцем улетела в Боливию.

Вернувшись в Москву, слегка обеспокоенная тошнотой и невесть откуда взявшейся слезливостью, Маша все же сходила к доктору и ахнула, услыхав диагноз:

– Вы беременны, аборт делать поздно.

Михаил, узнав о положении, в котором оказалась его любовница, растерялся и воскликнул:

– Как же так? Отчего раньше не заметила?

Маша уперла руку в бок:

– Ты не рад?

– Э… э… – забормотал слегка испуганно Антонов, только сейчас сообразивший, чем ему грозит создавшееся положение.