— Проверяйте. Мне скрывать нечего.

Филипп задал еще несколько вопросов и с каждым ответом мрачнел все больше.

— Беру назад свои слова насчет твоих умственных способностей. Ты понятия не имеешь ни о том, как приспосабливаться, ни о здравом смысле.

— Вы не понимаете! Стелла ужасно расстроилась из-за всего этого, но тогда она здорово потратилась на переезд, и денег у нее не было. Если бы вы только знали, как достойно она себя вела, когда болела ее мать, моя мачеха…

— Она болела? — Филипп почему-то удивился.

— Стелла вела себя выше всяческих похвал, и я ей за это очень благодарна. Она действительно очень хорошая — немного легкомысленная, но очень добрая и не жалеет денег… когда они у нее есть, — не очень уверено добавила Одри.

— Добрая… не жалеет денег… — переходя почему-то на шепот, задумчиво повторил Филипп.

Одри, испугавшись, что в своих откровениях зашла слишком далеко, насторожилась, тем более что на лице Филиппа появилось столь несвойственное ему выражение восхищения, к которому, впрочем, примешивалось недоверие.

— Полагаю, ты очень любишь Стеллу?

Одри утвердительно кивнула. Скептицизм Филиппа не остался ею незамеченным, но в отличие от него она принимала людей такими, какие они есть. Поступки Стеллы отнюдь не приуменьшили доброго отношения Одри к сводной сестре.

— Ты долго ухаживала за мачехой? — Выслушав подробный ответ, Филипп мрачно заметил: — Довольно большой отрезок твоей жизни.

— Но я вовсе не жалею.

— Я должен извиниться перед тобой, — твердо сказал Филипп.

— Это не столь важно. Ничего иного, кроме всяких гадостей обо мне, вы и подумать не могли. Просто ваш мозг так устроен, — великодушно произнесла Одри. — Вам удалось найти Максимилиана?

— Нет… насколько я понял, он блуждает где-то по окрестностям. — На лице Филиппа явно отражалось беспокойство.

Одри решила, что сейчас самый подходящий момент вернуться к щекотливому вопросу о проживании в одной комнате.

— Филипп, мне кажется, что Максимилиану вовсе не понравится, если, вернувшись домой, он обнаружит нас ночующими в одной спальне…

— Не смеши меня! — Филипп беспечно отмахнулся. — Мы не в Средние века живем.

— Максимилиан как глубоко верующий человек придерживается весьма строгих взглядов, — мягко заметила Одри, понимая, что Филиппу наверняка это хорошо известно. — Я не сомневаюсь, что он придет в ужас, узнав, что мы остановились в одной комнате.

Филипп раздраженно посмотрел на нее.

— Ты и понятия не имеешь, о чем говоришь. Максимилиана никогда не интересовала моя личная жизнь.

Одри знала, что укрепившаяся за Филиппом репутация повесы всегда доставляла Максимилиану массу беспокойств, но он, видимо, так и не осмелился признаться в этом крестнику. Действительно, трудно представить, чтобы Максимилиан, благоговевший перед Филиппом, мог в чем-то его упрекать.

Филипп вновь взял телефонную трубку, давая попять, что разговор окончен.

— Мне все же не совсем удобно находиться с вами в одной спальне, Филипп, — набравшись храбрости, продолжала упорствовать Одри, внутренне содрогаясь от перспективы провести с ним ночь даже в одной комнате, не говоря уж об одной постели.

— Перестань, Одри. Я лучше тебя знаю Максимилиана. Представь, что на моем месте Келвин, — предложил Филипп, хитро подмигнув.

Испросив разрешения взять что-нибудь почитать, Одри, почти не глядя, схватила с ближайшей полки книгу и покинула кабинет.