– Давай, рассказывай, что ты про нее знаешь, – потребовала Елена. – Дед с твоим Мишкой часто общается, наверняка рассказал.

– Может, и рассказал, только мой мне ничего такого не говорил. Вряд ли дед стал бы с ним про свою личную жизнь трепаться. Не тот он человек.

– Врешь, – убежденно констатировала родственница. – Задумали что-то, да?

Поперхнувшись от такой наглости, Татьяна Антоновна выпалила:

– Ленка, что ты несешь? Что мы могли задумать?

– Да свою какую-нибудь подослали к старику, он уши и развесил. Я ж помню, это ты летом говорила, что домработницу сменить надо! Вот он, небось, и сменил!

– Так та, которая была, тырила по-черному, – оскорбилась Татьяна Анатольевна. – Федор Леонтьевич сам говорил, что ее надо гнать. Может, и погнал. Я об этом ничего не знаю.

– Ладно, – резко сменила тему собеседница, – вы на день рождения-то собираетесь? Дашка твоя, небось, опять одна приедет, без мужика? Смотри, Таня, упустишь дочку. Неладно с ней что-то. Вон, даже пень наш старый, и тот себе кого-то завел! Если у Дарьи не мужик, а девица, так пусть не привозит, конечно. Леонтьич у нас человек старой закалки, не поймет. А я не осуждаю, если что. Нас можете не стесняться. А то врете каждый раз, аж жалко вас, непутевых…

– И не мечтай, – процедила Татьяна Антоновна. – Есть у Даши жених, с ним и приедет.

– Откуда бы? – забеспокоилась Елена. – Летом же она одна приезжала.

– Даша девушка серьезная, они давно встречались, но отношения были не те, чтобы к деду вести, – азартно и вдохновенно врала Татьяна Антоновна, косясь на одурело вытаращившего глаза супруга.

– Ой, скажите пожалуйста! – разочарованно протянула оппонентка. Как говорится, в несчастье ближнего есть что-то бодрящее. А радость ближнего – как хлебные крошки на простыне: нервируют и не дают спать. – Интересно будет посмотреть на вашего будущего зятя. Надеюсь, вы не придумаете ему какой-нибудь больничный, лишь бы нам не показывать.

– Не придумаем, – успокоила Татьяна Антоновна. – А как ваш Юрик? Жениться не собирается?

– Это девушкам за тридцать актуально суетиться по поводу устройства личной жизни. Юношам Юрочкиного возраста думать о женитьбе глупо. Он еще не нагулялся. Ему ж не рожать, нам торопиться некуда.

– Да-да, ему-то не рожать. Смотрите, как бы за него его подружки не поторопились. А то сидишь ты дома, например, чаек попиваешь, а тут тебе – бац, звонок в дверь, а на пороге барышня с дитем в подоле.

– До встречи у деда, – прошипела Елена. – Привет будущему зятю.

Когда из трубки азбукой Морзе застучали короткие гудки, Татьяна Антоновна растерянно оглянулась на мужа.

– Две гюрзы в одном террариуме, – прокомментировал Михаил Федорович, сдержанно хихикнув. – А по какому поводу папаню моего полоскали? Наследство опять делите, да?

– Папаня твой, похоже, на старости лет свихнулся и жениться собрался, – просветила его жена.

– Орел, – воодушевился Михаил Федорович. – Третий раз на те же грабли! Старичок-бодрячок, уважаю. Надо будет это учесть при составлении завещания. А то батя еще нас переживет. Надо прописать у нотариуса его интересы.

– Юморист, – хмыкнула Татьяна Антоновна. – Бутылку поставь. Ты что думаешь, я не вижу, что ты уже третий раз наливаешь? Хватит, а то я вот помру, а ты, как папаня, не сможешь. Будешь как старый гриб в шляпе набок, и никто тебя бодрячком не обзовет.