Что я понял сразу же, так это то, что майя были прямыми потомками Му. Но открылось мне и кое-что еще, сразившее удивлением, едва не шоком. Многие тысячелетия великая традиция Великих Старых продолжалась людьми, кастой жрецов-магов, которые были всевластными правителями цивилизации. Первые полмиллиона лет после «крушения» Старые спали так глубоко, что вообще перестали как-либо влиять. Но жрецы сохраняли преданность, терпеливо дожидаясь, когда Они восстанут вновь. А величайшим из тех жрецов-магов человеком, чьи силы были настолько неимоверны, что он почитался как бог, был некто по имени К'толо из Соукиса, явно прототип лавкрафтовского Ктулу. Как гласит традиция, этот человек прожил полмиллиона лет, удел на континент Южной Америки после уничтожения Му и погиб во время извержения на полуострове Юкатан. Но и после катастрофы, низвергнувшей Старых, Му оставались сплоченной и здоровой цивилизацией под властью К'толо. Му и была садами Эдема по библейской легенде, великой, зеленой, равнинной страной, по площади вдвое крупнее Канады. Гор там не было, лишь зеленые покатые холмы и одна гигантская расселина, пятисотмильной трещиной бороздящая восточную оконечность страны. Недра той расселины часто сотрясала вулканическая активность, поэтому расселину почитали как обиталище Великих Старых. То была земля исполинов, как людей, так и животных и птиц. Среди громадных деревьев порхали большие цветастые бабочки с размахом крыла в четыре фута. Невиданных размеров (с двухмоторный самолет) птицы почитались как воплощения Великих Старых. В прибрежных районах поклонялись исполинскому киту-убийце, а в более позднюю пору ввелись человеческие жертвоприношения. Слоны и мастодонты вырастали до размеров вымерших к той поре динозавров. А в небе мрела немыслимая луна — иссиня белая, — противодействующая земному тяготению и стимулирующая гигантский рост всех живых существ Земли. Из-за такого роста кости существ были легче теперешних, поэтому ископаемых останков до нас дошло немного. Уцелевшие покоятся под дном Тихого океана.

Все это я увидел, можно сказать, разом и, затаив дыхание, наблюдал, пока Литтлуэй не тронул меня за плечо, напугав так же, как я его десятью минутами раньше.

Никто из нас не разговаривал. Слишком много надо было сказать. Тут Литтлуэй подошел к шкафу и вынул базальтовую фигурку. Ее он поместил между нами на стол и, вынув из ящика «Полароид», приладил к нему вспышку. Когда он это делал, я попытался «высмотреть» историю фигурки. Бесполезно — все равно что слушать радио в грозу, когда в динамике стоит сплошной треск и вой.

Литтлуэй выключил весь свет, кроме ночника возле кровати, и сфотографировал фигурку. Через минуту фотография находилась перед нами. Ее мы поместили на стол и пристально в нее вгляделись. Помехи были сильными.

— Может, это от самой фигурки? — предположил Литтлуэй.

Мы заперли ее обратно в шкаф, а с фотографией спустились вниз. На этот раз помех не было, а фигурка раскрыла свою историю моментально. И я обнаружил, почему на нашей фигурке надписей нет. Это была священная фигурка из внутреннего храма, святая святых, и считалась изображением К'толо из Соукиса. И опять возникло чувство, что я теряю ориентир в настоящем, словно засыпая с открытыми глазами, а затем пережил жестокость и ужас. Как и прежде, они словно схлынули (напрашивалось сравнение с аэропланом, который снижается, минуя облачный слой), и меня охватила чистая радость созерцания «садов Эдема», первого дома человека. С одним только различием: теперь я видел его с позиции полубога, чье дело — повелевать гигантской и сложной цивилизацией; человека, воспринимающего своих подданных с незлобивым презрением, считая их за неопытных детей.