Финт склонил голову набок.

– И мне дадут шиллинг, если я отвечу?

– Нет, не дадут! – рявкнул Чарли. – Но за этот пустячок я, так и быть, расщедрюсь на фартинг, не больше; вот фартинг – где ответ?

Финт проворно схватил монетку.

– Могу прочесть «пиво», «джин» и «эль». Незачем голову забивать ненужной трухой, я так считаю. – Не померещилось ли ему, что на губах собеседника промелькнула тень улыбки?

– Да вы прирожденный академик, мистер Финт. Наверное, мне стоит вам сообщить, что с юной леди, хм, обошлись очень дурно.

Чарли уже не улыбался. Финт, внезапно запаниковав, закричал:

– Это не я! Я ничо ваще не делал, я ее пальцем не тронул, Господь свидетель! Я, может, не ангел, но и не гад!

Финт попытался вскочить на ноги, но тяжелая рука Чарли удержала его на месте.

– Вы ничо ваще не делали? Вы, мистер Финт, ничо ваще не делали? Если вы и впрямь «ничо ваще» не делали, стало быть, делали что-то другое; вот вы сами себя признали виновным. Я абсолютно уверен, что в школе вы никогда не учились, мистер Финт; для этого вы слишком умны. Хотя ходи вы в школу и породи вы фразу «я ничо ваще не делал», учитель точно бы выдрал вас розгой. А теперь послушайте меня, Финт; я готов признать, что вы ничем не навредили этой леди; и у меня есть для этого веская причина. Возможно, вы не заметили, но у нее на пальце золотое кольцо, крупнее и вычурнее которого я в жизни не видывал, – такое кольцо что-нибудь да значит! – и если бы вы собирались причинить ей вред, вы бы его стянули в мгновение ока – как только что стибрили мою записную книжку.

Финт заглянул в его глаза. О нет, с этим типом лучше не связываться, тут двух мнений быть не может.

– Я, сэр? Что вы, сэр, – запротестовал он. – Я ее просто подобрал: она, верно, вывалилась, сэр. Честно собирался вернуть ее вам, сэр.

– Я, конечно же, безоговорочно верю каждому вашему слову, мистер Финт. Хотя должен признать, что не могу не восхититься тем, как вы в темноте не только разглядели записную книжку, но еще и сразу поняли, что она принадлежит мне; я прямо-таки до глубины души потрясен, – усмехнулся Чарли. – Успокойтесь; я просто хотел, чтобы вы поняли: мы тут не в игрушки играем. Когда вы сказали: «Я ничо ваще не делал», вы свое утверждение щедро сдобрили отрицанием – грубо, но выразительно, понимаете? Мы с мистером Мэйхью отдаем себе отчет, что в этом городе дела по большей части обстоят хуже некуда, а это, между прочим, значит, что мы в таких вещах разбираемся и пытаемся разными способами привлечь внимание общественности, или хотя бы той части общественности, которая не вовсе равнодушна. Поскольку вы явно сочувствуете юной леди, вероятно, вы могли бы поспрашивать тут и там или хотя бы держать ушки на макушке: вдруг чего-нибудь услышите ненароком – откуда она взялась, кто такая, ну хоть что-нибудь. Ее жестоко истязали, и я не имею в виду домашнюю ссору, пощечину там. Ее били кулаками и кожаным ремнем. Кулаками! Снова и снова, судя по синякам, и это, мой юный друг, еще не все!

Так вот, кое-кто (не вы, понятное дело) сказал бы, что нам следует обратиться к властям – а все потому, что эти люди понятия не имеют о том, как на самом деле живется в Лондоне низшим сословиям; вообще не представляют себе трущобы, и грязь, и беспросветную нищету.