– Скажите мне, как вас зовут, – пожалуйста!

Голос девушки звучал хрипло, точно кваканье, но кваканье истинной леди: так могла бы квакать принцесса-лягушка.

– Мне нельзя называть свое имя, но вы очень добры, сэр.

Финт так и вспыхнул.

– А почему эти подонки вас избили, мисс? Уж их-то имена вы мне назвать можете?

– Лучше не стоит, – снова раздался жалобный голосок.

– Тогда можно я подержу вас за руку, мисс, ночь-то выдалась зябкая? – Это очень по-христиански, подумал Финт; по крайней мере, он что-то такое слышал. К некоторому его удивлению, девушка и в самом деле протянула ему ладошку. Он сжал ее в своей – внимательно пригляделся к кольцу на ее пальце и подумал: «Золотища-то сколько, и герб еще: ой-ей, парнишечке из-за такого герба влипнуть в неприятности как нечего делать. Герб с орлами, и чегой-то не по-нашенски написано. Такое кольцо что-нибудь да значит, сказал себе Чарли; такое кольцо потерять не захочешь. И орлы глядят как-то больно злобно».

Его интерес от девушки не укрылся.

– Он говорил, будто любит меня… мой муж. А потом позволил им избить меня. Но мама всегда говорила: если только добраться до Англии, там сразу окажешься на свободе. Не дайте им забрать меня обратно, сэр… я не хочу уезжать.

Он наклонился поближе и прошептал:

– Мисс, я никакой не сэр… Я – Финт.

Девушка сонно пробормотала, с немецким акцентом, как показалось Финту:

– Финт? То есть тот, кто финтит, то есть проворно уворачивается? Спасибо вам, Финт. Вы очень добры, а я так устала…

И она откинулась на подушки – Финт едва успел подхватить стакан.

в которой Финт видит умирающего, умирающий видит свою Госпожу, а Финт становится королем тошеров

– Ну, мелкий прострел, ты тут всласть отоспался в тепле и уюте в христианской спаленке, как тебе обещали, – небось впервые в жизни. А теперь пошел отсюда вон, да смотри мне! Я тебя наискось вижу, глаз с тебя не спущу, пока не окажешься по ту сторону черного хода, попомни мои слова!

Ах, какие гадкие, какие несправедливые речи, – да и сама она не лучше: отвела Финта вниз по замызганной черной лестнице в кухню и распахнула дверь с такой силой, что та аж отскочила от стены и сама собою с грохотом захлопнулась снова, к вящему увеселению кухарки, наблюдавшей за этой пантомимой.

Дверь укоризненно качнулась на петлях туда-сюда, а Финт с достоинством промолвил:

– Вы слыхали, чего сказал мистер Чарли, хозяйка. А он большой человек, и он поручил мне миссию, так что раз я теперь при миссии, а я так думаю, миссионеру надо бы подкрепиться чуток, прежде чем его вышвырнут на холод. И сдается мне, мистер Чарли не порадуется, если я расскажу ему, как вы негостеприимны, миссис Жополиз.

Финт, не задумываясь, исковеркал ее имя и остался очень собою доволен, хотя экономка, похоже, ничего не заметила. А вот кухарка заметила и рассмеялась – причем не без ехидства. Финт в жизни не прочел ни единой книги, но если бы прочел – кухарку он читал с той же легкостью; это просто поразительно, сколько всего можно понять по глазам, или по фырканью, или даже по непристойному звуку – если он вклинится в разговор в нужном месте.