Во время Войны за объединение на Персефоне сторонники независимости сопротивлялись особенно долго и упорно. Когда на Старой Земле закончились ресурсы, люди отправились в космос, чтобы создавать новые Земли, терраформировать планеты и спутники – такие, как Персефона. Исполненных надежды, наивных поселенцев высаживали на худших участках земли, а элита забирала себе лучшие. Кроме того, богачи взяли под свой контроль правительства планет, приняли законы, выгодные для себя, и в конце концов объединились, создав всеобъемлющую галактическую власть, которую они назвали «Альянс».

Альянс объявил, что в него должны войти все населенные планеты. Девяносто девять процентов населения внешних планет и лун так и не получили от развивающейся цивилизации технологий и других преимуществ – таких, как комфортабельные дома, регулярные поставки продовольствия, медицинская помощь и образование. Людей использовали как дешевую рабочую силу; природные ресурсы их родины выбирали до дна, а их земли загрязняли, взамен давая лишь жалкие гроши. Пропасть между богатыми и бедными увеличивалась. Толстые превратились в ожиревших, а почти все остальные – в ходячие скелеты. Несправедливость была настолько очевидной, что Мэл всегда изумлялся, встречая людей, которые поддерживали Альянс или сражались на его стороне. Одной из них была Инара, его собственная компаньонка.

«Она не моя, – подумал Мэл. – Инара принадлежит только самой себе, и больше никому».

Он сражался за правосудие, справедливость и свободу для всех, но проиграл и был сурово наказан. Забавно, что будь у него такая возможность, Мэл снова бы так поступил – только на этот раз не был бы таким наивным.

– Мы пришли сюда работать, а не развлекаться, – напомнил он своим товарищам.

– Да, сэр, – ответила Зои.

– Надеюсь, этот Ковингтон поставит нам выпивку, – сказал Джейн, недовольно фыркнув.

– Если он это сделает, значит, его условия – невыгодные, и он пытается нас умаслить, – сказал Мэл.

– Бесплатная выпивка – это бесплатная выпивка, – возразил Джейн.

– Не всегда.

Было ясно, что Джейн не врубается. Неважно. Мэл двинулся вперед и толкнул створчатые двери. Следом, справа от него, пошла Зои. Их окружил вихрь зловония и шума. Табачный дым, запахи пролитого пива и пищи, поджаренной на тухлом сале, висели, словно туман, над головами грязных посетителей, которые скрючились на табуретах и стульях или прислонились к стенам, чтобы не упасть. На полу виднелись кольцевые отпечатки пяти метров в диаметре. Похоже, что когда-то здесь стояли огромные бочки. Кислота и бочки. Мэл предположил, что раньше здесь находилась дубильня, а новый владелец либо провел здесь минимальный ремонт, либо вовсе обошелся без него.

В глубине бара стояла невысокая сцена, а на ее краю – два динамика. Из них доносился громкий ритмичный скрежет. Одинокий музыкант сидел на стуле и играл на компьютерной клавиатуре. Сбоку к его шее кусочком клейкой ленты был прикреплен микрофон. У песни был бойкий, слишком хорошо знакомый припев:

Мэл рассвирепел. Ублюдок пел гимн Альянса. И это было не простое пение, а горловое. Проклятые пьянчуги, столпившиеся у сцены, размахивали руками из стороны в сторону и нестройно подпевали. Несмотря на аккомпанемент из синтетического органа, духовой секции и струнных, всё это звучало столь же музыкально, как сточный резервуар «Серенити», пока Кейли его не прочистила. А слушать это пение было еще менее приятно.

Подавив в себе гнев, Мэл сосредоточился на текущей задаче. Он оглядел переполненный бар. Хантера Ковингтона нигде не было.

На всякий случай Мэл достал из кармана фотографию – снимок с экрана монитора.