— В войсках дяди Васи.

— Я так и подумал, — сказал он.

Мы замолчали, Федор захрапел.

Я достал из инвентаря пачку сигарет и зажигалку, пошел на кухню, открыл форточку и закурил. Шансы, что я склею ласты от рака легких, улетучивались прямо на глазах.

— Демаскируешь к хренам, — сказал притащившийся за мной Виталик.

— Без разницы, — сказал я. — На их уровнях уже наверняка какие-нибудь заклинания обнаружения чего угодно где угодно есть, и вряд ли они их дома оставили. Захотят найти — найдут.

— Это, сука, да, — сказал Виталик. — Хотя я думал, что ты особо не играл. Но рассуждаешь правильно.

— Это не игровой опыт, — сказал я. — Это здравый смысл.

— Которого тут явно не хватает, — сказал Виталик. — Эльфы, сука. Никогда в жизни еще живого эльфа не видел.

— Учитывая обстоятельства, я предпочел бы смотреть на мертвых эльфов, — сказал я. — На большую гору чертовых мертвых эльфов. Но на самом деле меня беспокоит другое.

— Например?

— Эльфы, гоблины, орки — это все представители волшебных миров, — сказал я. — По сути, персонажи и детских сказок. Они опасны, но, по крайней мере, мы представляем, чего от них можно ожидать. А что, если сюда заявятся пришельцы из миров технологических, а такие тоже есть? Припрется толпа алиенов с предаторами и будет тут кислотной слюной с лазерным наведением плеваться.

— Баланс, сука, — сказал Виталик. — В любой игре должен быть баланс.

— Ага. Я уже видел, как этот баланс за нами со скоростью девяносто километров в час бежал.

— Ты не понимаешь, — сказал Виталик. — Баланс — это когда эльф сто пятидесятого уровня по силам примерно равен предатору сто пятидесятого уровня, и в прямом столкновении победит тот, у кого руки прямее. А у нас тут, сука, не тот случай. Земля — это нуболокация, в которую пришли развлекаться хайлевелы. И тут уже решают не прямые руки, а разница в уровнях. Я просто к тому, что предатор не будет намного опаснее равного ему по уровню эльфа.

— Но для нас это ничего не меняет.

— Это да, — сказал Виталик. — Нам, сука, кранты.

Я докурил сигарету, швырнул окурок в грязную раковину и закрыл форточку.

— Ты не находишь забавным, что из всех возможных сценариев апокалипсиса случился самый, сука, идиотский?

— Животик уже от смеха надорвал, — сказал я. — Ты-то на что жалуешься? Для тебя это второй шанс, если б не этот апокалипсис, ты б сейчас лежал в своем лесу, тихо разлагался и не чирикал.

— За державу обидно, — сказал Виталик. — Долго мы тут торчать будем?

— Пока тачка не восстановится, — сказал я. — Ходить по улицам пешком я никакого желания не испытываю.

— А ехать-то, сука, куда?

— Это же очевидно, — сказал я. — В центр.

— Так там же…

— Угу, — сказал я.

— А смысл?

— Давай начистоту, — сказал я. — Что в наших условиях точно не имеет смысла, так это бежать и прятаться. Потому что догонят и найдут в любом случае. Выжить можно, только сражаясь, потому что прокачка, а от нее тут зависит все. В центре этого города сидит натуральный рейд-босс, и, если я правильно понимаю психологию игроков, скоро там начнется настоящая мясорубка. И в этом бардаке, как ни странно, наши шансы выше.

— А если они его, сука, двумя пинками вынесут?

— Тогда мы сдохнем быстро и красиво, — сказал я.