Я осторожно объехал парочку, чуть снизив скорость, и застукал Федора Сумкина за попыткой открыть окно.

— Стеклоподъемник сломан, — сказал я. — Тебе плохо, надо воздухом подышать?

— Нет, я хотел фаерболлами в них пошвыряться, пока мимо едем, — сказал он. — Как он и есть кач.

Я покачал головой.

— Давай я назад перелезу, — предложил он. — Сзади окна открываются?

— Открываются, — сказал я.

— Тогда я полез, — сказал он.

И полез.

Заимствованная у пояса ловкость в ограниченном пространстве салона не слишком помогала, и лез он долго и мучительно, три раза задев ногой переключатель коробки передач. Наконец-то устроившись на заднем сиденье, он открыл правое окно и первый фаерболл сорвался с его рук.

Кач он и есть кач.

Я приоткрыл свое окошко, высунул наружу руку с Клавой, чуть притормозил и ошарашил замешкавшегося зомби-пешехода по голове.

Не люблю я зомби.

Впрочем, наверное, они нас тоже не любят.

— Василий, а ты не думал, по какому принципу система отобрала тех, кого превратила в зомби? — поинтересовался Федор.

— Зови меня Чапай, — попросил я.

— Почему Чапай?

— Потому что Василий Иванович, — сказал я. — Не то, чтобы я долго об этом думал. Полагаю, всему виной великий китайский рандом, или как ты его называл.

— Корейский, — поправил он и разразился очередным фаерболлом. Он улетел по красивой траектории и врезался в целую группу зомби, собравшуюся возле чьего-то "феррари".

Дохлые то они дохлые, а хорошую тачку чуют.

Я снова слегонца притормозил, и, размозжив очередную башку, получил двенадцатый уровень.

Скучно.

— А если дело не в рандоме? — спросил Федор. — Если там был какой-то сложный принцип отбора?

— Нам-то с этого какая радость? — спросил я. — Не выиграл в зомби-лотерею, так сиди довольный. Иначе ползал бы ты сейчас по своей серверной и кабели жрал, потому что дверь открыть не смог.

— Неужели тебе не интересно разобраться в происходящем?

— Интересно, — сказал я. — Но я реально оцениваю свои шансы в нем разобраться, исходя из той информации, которой владею. Мы слишком ни хрена не знаем, чтобы строить какие-то теории и выводы делать.

— Допустим, все они были антипрививочники, — не сдавался Федор.

— Каждый восьмой антипрививочник?

— Да, статистика не бьет, — согласился он. — А кто тогда? Атеисты, коммунисты, либералы?

— Блогеры, — предположил я. — Каждый, кто имел аккаунт в инстаграме, получил гнилью по своей отфотошопленной роже.

— Не любишь ты блогеров, Чапай.

— Заводы стоят, — сказал я. — Одни твиттерасты в стране.

— Нет, а если серьезно?

— Если серьезно, то кому-то просто не повезло, — сказал я. — И если совсем серьезно, то возможно, что этот кто-то — мы.

— Что за пораженческие настроения?

— Сам подумай, — сказал я. — Во вокруг нас куча зомби, и все они уже восьмого-десятого уровня, некоторые аж двенадцатого. А на ком они качаются?

— Эээ… — сказал Федор.

— Мне для того, чтобы десятый уровень набрать, пришлось больше сотни положить, например, — сказал я. — И если бы каждый десятиуровневый зомби сожрал бы аналогичное количество чьих-то мозгов, люди бы кончились очень быстро.