Лаврик нейтральным тоном сообщил из своего угла:

– Вообще‑то толковый адвокат вполне может посчитать такое заявление угрозой...

Обрадованный сержант покинул свой пост за креслом шефа, бесшумной кошачьей походкой, неожиданной для такой громады, приблизился к Лаврику и грозно навис над ним:

– А ты что, парень, из законников?

– Где там, – сказал Лаврик. – Я просто занимаюсь организационными вопросами, если вы понимаете, что я имею в виду...

– Понимаю, – сказал сержант, грозно сопя. – Бумагами шуршишь, ага... Как мне жизненный опыт диктует, таким вот бумажным крысам за решеткой особенно тяжело...

Вид у него был по‑настоящему жуткий – но вряд ли он мог всерьез испугать товарища Самарина с его обширным личным кладбищем...

– Сержант, – без выражения произнес инспектор. – Бросьте, что вы, как маленький... Итак, мистер Марчич... – определенно колеблясь, он покачал в воздухе стопкой бумаг, но, в конце концов, все же протянул их Мазуру. – Инцидент, думаю, следует считать исчерпанным, полиция не имеет к вам претензий... Но я все же остаюсь при своем убеждении: эта история выглядит несколько странно. Почему именно вам бросили во двор взрывчатку?

– Хотел бы я и сам это знать, – сказал Мазур искренне. – Послушайте... – добавил он с таким видом, словно его осенило. – А если всему виной – «проклятая гасиенда»? – он покосился в окно, выходившее как раз на темный холм с темным особняком на вершине. – Мало ли в какой форме могут выражаться проказы тех, кто там, как меня уверяли, обитает...

– Вы серьезно?

– Кто его знает, – сказал Мазур. – Я такого наслушался...

– Подобные проказы, даже если вы и правы, полиции не подвластны, – сухо сказал инспектор. – Всего хорошего, господа...

Он величественно кивнул и вышел, прямой, как рельс, зажимая в зубах трубку – неплохая имитация Шерлока Холмса, по крайней мере, внешне. Следом, тяжко переваливаясь, направился сержант – вовсе уж ублюдочная пародия на доктора Ватсона. «Сейчас погрозит кулаком на прощанье», – подумал Мазур. И ошибся ненамного – Де ла Вега обернулся в дверях и грозно покачал указательным пальцем, причем в его глазах читалось: «Всех посажу, один останусь». Часовой с облегчением покинул свой не нужный никому пост, и троица полицейских гусиной вереницей направилась к оставленному неподалеку открытому джипу.

Тут только соседи стали разбредаться, окончательно убедившись, что ничего интересного более не предвидится. Судя по опасливым взглядам, которые иные бросали в сторону «проклятой гасиенды», версию взрыва, выдуманную Мазуром шутки ради, некоторые вполне готовы были принять всерьез...

Мазур так и стоял в дверном проеме, задумчиво глядя на темную улицу. Лаврик появился рядом, протянул:

– Колоритная парочка...

– А ты чего лез на рожон? – сердито спросил Мазур. – Самое время было про адвокатов ввернуть...

– Изучал их реакции, – серьезно сказал Лаврик. – Это, знаешь ли, странно.

– Что именно?

– Их настрой, – сказал Лаврик. – Все выглядело так, словно оба с самого начала подозревают нас во всех мыслимых грехах. А это неправильно. Насквозь неправильно. Обычно полиция в таких вот странах ведет себя иначе. Любой приезжий с твердой валютой в кармане – поилец и кормилец, в том числе и кладоискатель вроде тебя: ты ж им кучу денег за лицензии заплатил и еще заплатишь.