Анцелла хотела ее успокоить, но не знала, что сказать.

— Я ненавижу эту женщину, ненавижу! — внезапно вскричала княгиня с новой порцией яда в голосе. — Она вызвала Андре к себе, потому что знает, что здесь он может встречаться со мной. Она мне завидует. Всегда была такой. Эта выскочка, эта американская выскочка, которая ничего не может дать мужчине, кроме своих долларов! — Голова княгини упала на грудь, но голос зазвучал как будто более внятно: — Я уже давно должна была убить ее, тогда бы он был свободен!

Анцелла подумала, что, должно быть, ослышалась.

Однако ее сиятельство продолжала, разговаривая как будто бы сама с собой:

— Я была слишком молода и слишком неопытна, не то уничтожила бы всех женщин, которые соблазняли Сержа. Но я избавилась от той девчонки, на которой собрался было жениться Владимир, и от этой танцовщицы! Они мертвы!

— О чем вы… говорите? — чуть слышно прошептала Анцелла: пронзенная внезапным страхом, она не могла обрести голос.

— Я их убила, — сказала княгиня. — Ты меня слышишь? Я спасла Владимира, как некогда обязана была спасти Андре. Эта женщина должна умереть! Борис найдет способ!

Глава 6

Когда Анцелла оказалась в постели, она долго не могла уснуть. Перед этим она проводила княгиню в ее спальню, где их ожидала Мария. Тихо, чтобы никто не услышал, сказала ей:

— Ее сиятельство неважно себя чувствует.

Мария внимательно посмотрела на хозяйку и промолвила:

— Я так и думала. Она всегда плохо выглядит после встречи с ним.

Анцелла пожелала обеим спокойной ночи и, поклонившись, вышла из спальни. Однако ей показалось, что это не имело никакого значения: осталась она или ушла — княгиня полностью была во власти собственных мыслей.

Лежа в темноте, Анцелла вдруг поймала себя на том, что шепотом повторяет услышанное от княгини. Она была настолько потрясена ее словами, что не могла даже связно мыслить. Я, видимо, ошиблась, думала Анцелла, должно быть, плохо ее поняла. Невозможно, чтобы это было правдой. Ее сиятельство, конечно же, не могла сказать всерьез, будто преднамеренно убила невесту своего сына и танцовщицу, которой он был увлечен. Это скорее всего не более чем метафора. А возможно, княгиня, будучи слегка не в себе, вообразила, что имеет к их смерти какое-то отношение.

Но в ту же секунду Анцелла вспомнила, что то же говорил об этих женщинах капитан Садли, когда она случайно подслушала их разговор с маркизой. Или и тогда она просто ослышалась? А может быть, Садли не без умысла превратно истолковал те обстоятельства, при которых они расстались с жизнью?

Но, как бы отвергая эти аргументы, в ее памяти вновь прозвучал голос доктора Гровза, говорившего о том, насколько фанатична и властолюбива княгиня, насколько она подвержена ревности, проявлявшейся сначала по отношению к мужу, а позже — к сыну.

— Это не может быть правдой… не может, — прошептала в темноте Анцелла, но тут же вспомнила Бориса и содрогнулась. Да, это Борис исполнил приказы своей госпожи, именно он в ответе за смерть русской девушки, которая якобы утонула; наверняка он вытолкнул в окно и балерину.

Внезапно Анцелла вспомнила князя и, как море, которое успокаивается после шторма, почувствовала, что наконец справилась со своим внутренним возбуждением. Ее охватило совершенно иное чувство.

Она была уверена: если дело зашло так далеко, если было совершено преступление, то князь Владимир в этом участия не принимал. Даже подтверди он лично свою причастность к убийствам, она все равно отрицала бы его вину, несмотря на любые собранные против него улики.