Предсмертный кошмар, потрясая в воздухе сжатыми кулаками, ещё долго посылал проклятия вслед исчезнувшим за поворотом красным габаритным огням покорёженной "тойоты".

— О, боже! — простонал Пьер. — Я больше не могу. Где ты научилась так целоваться?

Графиня ещё теснее прижалась к его напрягшемуся телу. Ей нравилось ощущать сквозь одежду его большой, налившийся силой член.

— Пойдём к тебе, — попросил Пьер. — Ко мне нельзя.

— Ко мне тоже нельзя, — прошептала Жозефина. — Франсуа может вернуться с минуты на минуту.

— Франсуа — это твой муж? — ощутив внезапный прилив ревности, спросил Большеухов.

"Это ты мой муж", — усмехнулась про себя графиня. "Хотела бы я видеть твоё лицо в момент, когда ты узнаешь, что я не умерла!"

— Это просто мой друг, — ответила она. — Так, ничего серьёзного. Разве он может сравниться с таким мужчиной, как ты?

Жозефина хотела отстраниться, но не смогла. Она так и не научилась контролировать себя в моменты, когда её захлёстывала страсть. Единственное, чего она сейчас хотела — это чтобы Пьер взял её прямо здесь, на лужайке, невзирая на то, что в любой момент тут мог появиться Поросёнок или кто-нибудь из постояльцев.

Нетерпение графини передалось и Пьеру. Он чувствовал, как его сознание затуманивается, а тело начинает реагировать так, словно оно превратилось в одну терзающую его невыносимым желанием эрогенную зону. Такого с ним не было даже в молодости. Больщеухов застонал и, не соображая, что он делает, задрал подол платья Жозефины и сунул руку ей в трусики, хмелея от влажной теплоты её гениталий.

— Эй! Скорее! Сюда! Ты только посмотри, что там творится, — сдавленным шёпотом позвал Харитона Влад.

Уловив в голосе поэта почти панические нотки, Ерофеев быстро спрыгнул с кровати и выскочил на балкон.

— Что? Где? Что случилось? — спросил он, вглядываясь в лицо Драчинского.

— Там! Внизу! Поверить не могу! — указал вниз Влад. — Наш старый жиртрест трахает дорожную маньячку, да ещё как трахает.

— Вот это да! — раскрыл рот от удивления Харитон, увидев, как Пьер свободной рукой опустил вниз плечики трикотажного платья графини и принялся ласкать её туско блестевшую в свете фонарей большую грудь с набухшими от желания сосками.

— Пока ещё не трахает, но похоже, сейчас трахнет, — задумчиво добавил он, чувствуя, как член зашевелился у него в штанах.

Любовная сцена, разыгрывающаяся внизу, была столь выразительной, что в этот момент Ерофеев был готов отдать половину своего состояния, лишь бы оказаться на месте Большеухова.

Драчинский, хотя он никогда бы в этом не признался, тоже испытывал мучительную зависть, к которой примешивалось беспокойство. Хотя на его счету было немало любовных побед, ни у одной женщины ему не удавалось вызвать столь откровенную и неприкрытую животную страсть, которую источала извивающаяся и стонущая в объятиях Пьера женщина.

"А ведь раньше он до смерти боялся этой бабы", подумал Влад. "Что же он с ней такое сделал? Может быть, действительно, сказывается большой сексуальный опыт? Всё-таки он на девятнадцать лет старше меня. Плохо дело. Если он то же самое сотворит со Стефанией, не видать мне сборника стихов, как своих ушей!"

Эжен Карданю находился на грани нервного срыва. Он не понимал, почему этот ненормальный бородатый русский постоянно оказывается у него на пути, грозясь его прикончить. Он же не нарочно! Он совсем не собирался стрелять в Предсмертного кошмара, сбивать его машиной или уничтожать его мотоциклы.