|
- Если ты перекинешься, то не сможешь поднимать мертвых, а значит, станешь бесполезна. Не заставляй убивать тебя, Анита. Никки сказал сквозь зубы, словно ему было трудно удерживать меня. - Не заставляй меня убивать твоих парней. - Посмотри на меня, Анита! Но все, что я видела, была золотая молния, и впервые я не хотела воздвигать стену между ею и мной. Впервые мне нужна была помощь, и я приняла бы ее. Якоб схватил меня за лицо, заставив смотреть на него, но и коснулся голой кожи. Я зарычала на него, но молния замедлилась. Замедлилась и зарычала, так что мое тело завибрировала от ее ярости, ее потребности, ее голода. - Черт, это хорошо пахнет, - сказал Никки - Не начинай, - рявкнул Якоб, но он все еще касался моего лицо, и выражение его глаз было растерянным, словно он прислушивался к вещам, которые я не могла слышать. Его лев тоже говорил с ним. Это поможет мне заставить их перекинуться? - Уходите отсюда, мистер Беннингтон, - выкрикнул Якоб, - и не возвращайтесь, пока мы не позовем. Она небезопасна. Львица снова зарычала, и ее голос пробился из моего горла. Это было больно, словно для такого звука нужен было большее горло, другой рот, и оно продиралось оттуда, где не было место такому звуку. У Якоба был потерянный вид. - Может ты и вызовешь наших зверей, но если ты это сделаешь, мы либо передеремся за тебя, либо оба трахнем тебя. В любом случае мы не услышим звонка. Не отзовем стрелков от твоих мужчин. Они убьют их не потому, что мы хотим, а потому, что мы пропустим звонок. Никки дышал мне в волосы. - Заставь своих зверей отойти, Анита, пожалуйста. - Он держал меня достаточно крепко, чтобы я чувствовала, как его телу приятно прижиматься к моему. Он имел в виду только "пожалуста". Моей коже было очень горячо, но не плохо, словно в горячке, а просто превосходно. |
