-  Помогите  же  мне  немного. 

    Якоб  обменяля  взглядом  с  Эллен. 

    -  Я  не  прикоснусь  к  ней.  Я  боюсь,  что  то,  что  она  сделала  с  вами  перекинется  на  меня. 

    -  Она  ничего  мне  не  сделала,  -  сказал  Якоб. 

    -  Я  освободила  тебя  от  нее,  используя  свою  силу  и  свою  веру,  -  Она  открыла  ладонь,  и  я  увидела  проблеск  пентаграммы,  прежде  чем  она  снова  закрыла  ее. 

    -  Вода  вытекает.  Кто-нибудь,  приподнимите  ей  голову,  наконец,  -  сказал  Никки,  теряя  терпение. 

    Якоб  поморщился  от  отвращения,  но  приблизился  и,  подложив  мускулистую  руку  мне  под  спину,  осторожно  приподнял  меня.  Никки  поднес  сложенные  ладони.  Вода  потекла  по  моему  лицу  и  груди,  но  она  была  прохладной,  просто  замечательной,  и  я  в  ней  нуждалась.  Когда  я  выпила  всю  воду  (ну  или  впитала  ее  в  себя),  Никки  провел  по  моему  лбу  и  щекам  мокрыми  руками.  Так  лицо  больного  обтирают  мокрой  такнью.  Кажется  этот  жест  удивил  и  его  самого,  потому  что  он  тут  же  отодвинулся  от  меня. 

    -  Не  знаю,  почему  я  так  сделал... 

    -  Оно  совсем  окрутила  тебя,  -  сказал  Якоб,  снова  укладывая  меня  на  пол,  головой  на  импровизированную  подушку  из  пиджака.  Когда  он  убрал  руки,  я  перехватила  его  за  запястье.  В  тот  момент  как  я  его  коснулась,  его  пульс  застучал  в  запястье,  и  голод  снова  вспыхнул  во  мне  волной  жажды  и  жара,  который  поднял  меня  и  заставил  прильнуть  к  нему  всем  телом. 

    Он  наклонился,  словно  для  поцелуя,  но  внезапно  между  нашими  лицами  возникла  пентаграмма  на  цепочке.  Я  почти  ожидала,  что  она  засветиться,  но  она  не  светилась.  Наверно  я  все  еще  не  была  в  достаточной  степени  вампиром.  Но  это  заставило  Якоба  отскочить  от  меня  и  отбежать  к  самой  двери. 

    Я  посмотрела  на  Эллен  и  на  ее  несияющую  пентаграмму. 

    -  Не  причиняй  вреда  Эллен,  знаешь  такое  правило?  Плохая  ведьма,  но-но-но.