— Внимание, Жанно! Слева очень сильное течение! Как бы нас не снесло на скалы… — прошептала Батистина пересохшими от волнения губами и положила руку на мощное плечо друга. Тот улыбнулся, и при виде этой белозубой улыбки Батистина утратила всякий страх. Теперь она была уверена в победе. Корабль миновал мыс и вышел в открытое море. На мысу тоже стояли пушки, там бегали и суетились пираты. Батистине даже показалось, что до нее доносится прерывающийся от ярости голос Пилона Шери:

— Огонь! Огонь! Сукины дети!

Но ядра летели мимо, еще не протрезвевшие пираты не могли как следует прицелиться и палили наугад.

Батистина взобралась на бак и, позабыв про смертельную опасность, издевательски захохотала, запрыгала и замахала руками.

— Мы еще вернемся! Мы разорим ваше осиное гнездо!

Жорж-Альбер отплясывал на вантах какой-то дикарский танец и скалил зубы.

Затрещали мушкетные выстрелы. Пули со свистом проносились мимо Батистины и впивались в деревянную обшивку корабля. Во все стороны летели щепки, а Батистине все было нипочем, она только хохотала, ибо чувствовала себя неуязвимой. Соленый ветер свободы наполнял ее легкие. Она и не заметила, как одна из шальных пуль слегка задела Жоржа-Альбера, и тот заверещал, почесывая зад.

В ответ на смех Батистины с берега донесся бешеный рев раненого зверя: Пилон Шери в бессильной ярости потрясал руками и топал ногами; богатая добыча ускользнула у него прямо из-под носа. «Красавица из Луизианы» уже была недосягаема для пушек и мушкетов. Корабль под гордо развевающимися парусами продолжал свой путь. Легкий утренний бриз нес «Красавицу» в открытое море.

Тишина, нарушаемая только плеском волн, хлопаньем парусов да криками птиц, обрушилась на беглецов и подействовала на них даже угнетающе. Девицы и негры смущенно поглядывали друг на друга, все еще не веря, что им удалось вырваться из лап пиратов.

— Да здравствует наша Красавица! — вдруг во все горло заорала Дядюшка. Она бросилась на шею Батистине и влепила ей два звучных поцелуя в щеки.

Это и разрядило атмосферу. Все разом заговорили, заулыбались, засмеялись и заплакали.

— Да уж! Славную шутку сыграла она с этими мерзавцами!

— Мало им досталось! Хорошо бы на этих гадов еще и оспа напала! Чтобы они все передохли! — с надеждой в голосе промолвила Золотая Ляжка.

— Проклятые собаки! — с презрением бросила Нене.

— Да за кого они нас приняли, сволочи! — заревела Свинья.

— Да ну их к черту! Чего теперь про них вспоминать! Ура Красавице!

— Да здравствует Жанно! — выпалила Макрель.

— Ох и ловкий же плут, этот негр! Без него мы бы погибли! — с восторгом подхватили все девицы, окончательно приходя в себя. Они бросились поздравлять Батистину с победой, обнимать и целовать ее… Они тормошили и тянули в разные стороны Жанно, всячески выказывая свою признательность и восхищение тому, кто, проявив ловкость и отвагу, сумел преодолеть коварные рифы.

— Это все благодаля маленькой плинцессе! — улыбался Жанно, принимая со свойственной ему скромностью знаки внимания, сыпавшиеся на него со всех сторон. Он дико таращил глаза и сам дивился тому, как все удачно получилось. Его чернокожие друзья, плясали и громко пели на своем языке. Они хлопали в ладоши и предавались буйному веселью, Шевалье д’Обинье тоже на свой лад демонстрировал радость. Он с восхищением поглядывал на мощную, блестяще-черную спину гиганта и уже собрался сказать тому несколько слов, но вдруг вспомнил, какая пропасть лежит между ним, изысканным и рафинированным вельможей, и чернокожим великаном, и решил сохранять дистанцию.